Монтер беспомощно размахивал рукой (вторая у него была занята) и кричал почему-то с дашкиным акцентом:
– Убер-рите сор-року! Убер-рите сор-року!
– Кошмар-р! Кар-раул! Дер-ржи! – вторила ему Дашка.
– Девочка, это твоя сорока?! – закричал монтер, заметив меня. – Убери ее немедленно! Р-работать мешает!
– Кар-раул! – крикнула Дашка и достала из кармана блестящий серебряный рубль.
– Дашка! Иди сюда! – позвала я и похлопала себя по плечу.
Но Дашке так понравился рубль, что она сама уже отцепилась от кармана монтера. Зажав в клюве добычу, она перелетела через дорогу и, петляя между деревьями, скрылась в лесу. Монтер проводил ее глазами и сказал:
– Безобр-разие!
– Дяденька! – сказала я. – Не сердитесь на Дашку! Она же птица. А рубль я вам отдам. У меня в копилке есть…
– Да причем тут рубль! – ответил монтер, немного подумал и улыбнулся.
Деревья уже начали желтеть, а по утрам на перилах крыльца появлялся иней. На нем можно было рисовать пальцем, только палец быстро замерзал.
Дашка стала какой-то дикой, неохотно подлетала на зов, а на плечо садилась теперь только ко мне. И ночевала не на веранде, как раньше, а на большой елке в саду.
Как-то раз утром я взглянула на елку и подумала, что еще не проснулась: на елке сидели две совершенно одинаковых Дашки.
– Даша! – позвала я.
Одна из сорок спустилась по елке вниз и приветственно закхекала. Я поняла, что это и есть моя Дашка.
– А это кто? – спросила я, показывая пальцем на вторую сороку.
– Кошмар-р! Ир-риска! – грустно сказала Дашка, а вторая сорока наверху сердито застрекотала. Наверное, запрещала Дашке говорить по-человечески.
Потом другая сорока взлетела и сделала круг над участком. Я заметила, что она все же крупнее Дашки. Дашка еще раз кашлянула и расправила крылья. Я подумала, что рассвело уже давно, и, значит, Дашка специально ждала, пока я встану, чтобы со мной попрощаться.
Вторая сорока уже почти скрылась за лесом, а Дашка все еще кружила над участком и прощально стрекотала. Потом вдруг сложила крылья, упала почти к самой земле, снова взмыла вверх и быстро-быстро полетела прочь.
– Ну что, – сказал мне Ванька на следующий день. – Смылась ваша Дашка? А я что говорил? Для чего ты ее спасала? Сколько ее ни корми…
– Ты, Ванька, конечно, глупый, – сказала я. – И поэтому ничего не понимаешь. Но я тебе объясню. Я спасала ее просто так, чтобы она жила. И она жила с нами, пока могла. Но люди, конечно, не сороки. Когда-то она родилась в лесу. А теперь ушла обратно в лес. И что же тут непонятного?
Про медведей.
История первая.
Все знают, что медведей в Ленинградской области мало. Многие думают, что их нет совсем. Однако они все-таки есть. По крайней мере были лет двадцать – двадцать пять назад.
Однажды мы с Лехой Оскольским и Витьком шли по весеннее-раскисшей дороге в Лужском районе. Теперь вся эта местность застроена садоводствами, а тогда там стояли красивые смешанные леса с не очень густым подлеском. Леха, как всегда, пытался обратить наше внимание на какие-то чахлые образцы флоры, попадающиеся на обочине, и довольно бодрые образцы фауны, плавающие по поверхности и в глубине луж. Целью нашей экспедиции была старая, давно не действующая узкоколейка. Зачем мы хотели ее найти – за давностью лет не могу припомнить.
Весело, как во всемирно известной детской песенке, покачивался солнечный круг на голубом небе. На раскисшей глине и рыжем мокром песке четко отпечатывались следы. Мне всегда нравилось их читать, еще с детства, в котором существенной частью были Фенимор Купер и его Чингачгук с Соколиным Глазом.
Вот прошел кто-то в огромных сапогах. Бежала собака. Иногда собачьи следы перекрывают человечьи, иногда – наоборот. Значит, человек и собака шли вместе, рядом. Очень возможно, что человек – охотник. Вот дорогу пересекает аккуратная, уже слегка размытая по краям следа стежка – это лисичка. Проследовала куда-то по своим делам, должно быть, ночью или утром. Будем надеяться, что с охотником она не встретится. Вот мышки-полевки – мелкие лапки с четко различимыми коготками, вот какая-то птица долго топталась на краю лужи – пила воду или пыталась поймать кого-то из водяной мелочи? Вот это, точно, сойка – бирюзовое, с крапинками перышко – красивое и изящное, как женское ювелирное украшение. Так… А это, позвольте, что?