Кто бы мог тогда подумать, что я стану вспоминать все свои внутренние программы (впущенные в сознание мыслеобразы) из прошлого сейчас… кто бы мог подУМ а ть?

От Тони всегда был такой бодрящий заряд и столько силы и энергии, которая про100 била ключом, что можно было лишь наслаждаться, находясь рядом. Всё же, жизнь на природе, когда вокруг леса и поля (деревня находится в заповеднике, недалеко от Москвы), даёт человеку иную энергию, чем жизнь в городе.

Виктор всегда помогал мне по дому, никогда не отказывал с огородом и по строительству. У него – золотые руки, он прирождённый хозяин, о таком муже, брате и друге можно было лишь мечтать. А в деревне, если у тебя нет «жилки хозяйственника» делать вообще нечего. Если у твоего мужа её нет – там тоже делать всей семье нечего. Дом – это место для «родового гнезда», где трудиться надо от рассвета до заката. И всем хватит работы.

Когда пришло трудное время (ибо все, абсолютно все, наши мыслеобразы, включая без (с) сознательные и подсознательные, материальны), произошло именно то, чего я так боялась.

Антонина вместе с Виктором уехали отдыхать.

Вернувшись, сестра мне сказала, чтобы я готовилась к самому худшему без их с Виктором помощи. Для меня это было шоком. Ком подобрался к горлу, никогда раньше я не рыдала в подушку от без (с) силия так сильно, как в те несколько месяцев перед уходом отца из этой реальности.

Но ведь кто, как не я сама, создала ранее эту ужасную «картинку внутри себя»?

Наши подсознательные и без (с) сознательные страхи всплывают лишь тогда, когда мы начинаем наблюдать за собой – за своими собственными мыслеобразами, словами, эмоциями, чувствами. Это всё и являлось основной темой моих предыдущих книг. Тогда же, шесть лет назад, я была всё ещё очень далека от этого понимания. Я просто тихо в одиночестве страдала.

А, может, нам просто нравилось страдать, это было нормой?

Был декабрь 2014 года.

Но уже я тогда заметила, что, прощая и отпуская, мир становится светлее, а я получаю необходимую энергию, чтобы двигаться дальше. Без обид. И мне предоставляются от мира все возможности решить любую трудную задачу. И всё всегда рядом, нужно только успокоиться и «протянуть руку». И я сделала правильный выбор. Я осознала, что прощение Тони и Виктора – единственное, что может помочь мне спокойно принять этот удар и радоваться каждому дню дальше, ведь я-то живаЯ!

Непрощение, то есть, обида – это как груз, который ты тащишь на своих плечах в новую жизнь дальше.

Представьте себе, что ваши обиды – это картошка, которую вы закидываете в рюкзак, который у вас за спиной. А вы идёте дальше. Но вот картошка протухла, а вы туда кидаете другую и другую обиду (картофелину). Вы идёте, а оно уже сильно воняет. И пока вы не выбросите весь груз из – за спины, налегке идти не получится.

И что самое поразительное, я заметила, когда ты прощаешь и отпускаешь с любовью и благодарностью, никто не наказывает твоих «обидчиков» сильнее, чем сама жизнь.

Я, научившись на практике сбрасывать с себя груз обиды, освободившись от ненужного хлама, почувствовала снова сильное облегчение, и пошла дальше.

Виктор в день похорон отца сильно заболел, Тоня пришла на похороны в чёрных очках, закрывающих почти всё лицо. Все свои деньги, которые у меня ещё остались от личных накоплений после процедуры панихиды я прямо на кладбище отдала сестре на операцию для её мужа.

Сестре пришлось ухаживать за ним все эти годы. Он, испытывая неосознанно чувство вины, к сожалению, до сих пор пока так и не смог восстановиться (от обиды на себя, я это так понимаю теперь). Но я верю, я знаю, что он справится, что он очень сильный, и, прочитав это, многое поймёт, осознает, и станет прежним.