«Ох, а она-то откуда знает?!» – гневно подумала Милана, и слёзы полились по её лицу. Она едва успела выбежать из зала и закрыться в туалете – меньше всего на свете любила плакать на людях. Оказавшись одна, девушка дала волю слезам.
Но выходить всё равно нужно было – не вечно же там плакать. Милана мышкой прошмыгнула в раздевалку, где была сумочка с косметичкой, накрасила опухшие глаза и нехотя вышла.
«Что ж мне делать? Работы нет, домой я не хочу… Чем заняться-то?» – подумав, Милана не нашла ничего лучше, чем поехать в торговый центр.
«Вот и вам бы такого!»
Добравшись до магазинов, Милана в нерешительности ходила по освещённым залам. Шоппинг наша танцовщица не любила, но продолжала бродить, потому что делать всё равно было нечего. Вдруг она почувствовала запах еды и поняла, что голодна. Перекусив на фудкорте, Милана улыбнулась.
«Ну что я в самом деле так? Дома ждёт Лёша. Он меня очень любит. А Костя? Конечно, у него своя жизнь, свои привычки. Я просто не вписываюсь в неё…»
Домой Милана ехала с хорошим настроением и улыбкой на лице. Девушка вспоминала ласковые и нежные объятья мужа, его заботу и умение поднять ей настроение в самый печальный день.
– Приве-е-ет! – радостно зашла Милана в квартиру.
Скинув верхнюю одежду, она поспешила в комнату – её никто не встречал. И вдруг из кухни выбежал маленький белокурый ребёнок с огромными небесно-голубыми глазами и обнял её. Милана застыла.
– Смотри, какой хорошенький! Вот и вам бы такого! – вышла навстречу свекровь.
Милана почувствовала, как в груди что-то кольнуло. Она захрипела, как будто ей не хватает воздуха, и вся сжалась. Малыш отшатнулся, но не ушёл, а продолжал буравить её пристальным, будто изучающим взглядом. Только дети умеют так смотреть, глядя в самую душу. За улыбками они видят истинную грусть, а в тишине слышат много невысказанного.
Крик застыл в горле у Миланы, и она стала задыхаться. Оттолкнув ребёнка, несостоявшаяся мать побежала к выходу. Малыш захныкал.
– Куда ты? Полоумная прямо! – крикнула свекровь вдогонку.
Из комнаты на шум вышел Лёша. Милана взглянула на него, беспомощно протянула руки, но он стоял и молчал. Тогда она схватила обувь, сумочку, пуховик и прямо босиком выбежала в подъезд.
У лифта Милана наконец нырнула в сапоги и сунула дрожащие руки в пуховик. Её всю трясло. Выйдя из подъезда, она вскочила в машину, закрыла двери и спрятала лицо в ладони. Закрывая глаза, хотела стереть из памяти картинку с тем самым малышом.
В детстве и юности Милана старалась учиться на «пятёрки»: окончила школу с красным дипломом, а институт – с золотой медалью.
В детстве родители – бывшие военные – строго воспитывали дочь. Приходя со службы, отец часто доставал ремень, когда слышал о провинностях маленькой Милы. Он много времени проводил в военной части, поэтому об учёбе дочери узнавал только со слов матери. Та о «пятёрках» не распространялась, а вот плохие отметки буквально демонизировала.
– Представляешь, Коля, опять «четвёрку» принесла! – восклицала мама так, будто десятилетняя Мила подралась или своровала. – Ну ладно бы дурочка была. А то ведь умненькая девочка!
– Что, так сложно было доучить? Чего опять мать до слёз своими «четвёрками» довела! Ты мне ещё «трояк» принеси – отлуплю! – кричал отец, а девочка вся сжималась от ужаса.
Он ни разу её не ударил, но угроз было достаточно, чтобы навсегда поселить страх в душе девочки. Повзрослев, Милана смертельно боялась жизненных «четвёрок».
Неразвивающуюся беременность она оценила примерно на «двойку», отчего дыхание замерло вместе с плодом…
***
Неожиданно зазвонил телефон, выдернув Милану из воспоминаний о больнице и своей неудаче с ребёнком. Дрожащими пальцами девушка вынула телефон из сумки: Лёша!