О боги! Тогда я и не думала, что эта эпопея продлится долго. Так долго, что через тринадцать лет мне придётся бежать из родного города, дабы моя мама не трогала меня и моих детей.

Из Москвы тогда приехала моя бабушка, и мы с маленькой дочкой перебрались к ней и к деду в ту самую квартиру, в которой начинали совместную жизнь с мужем. С ним отношения в то время были почти безупречными, по причине того, что мы не жили вместе – он жил в нашей квартире, в которой делал ремонт, а к нам с дочкой «приходил в гости». Тогда я думала, что он ещё не готов быть отцом – он даже не особо хотел брать ребёнка на руки, объясняя это тем, что с ней пока неинтересно, вот пройдёт года три… Но потом я поняла, что он и через три, и даже через десять лет не был готов.

Для ребёнка, особенно девочки, важен контакт с родителями даже не с рождения – с беременности. То самое женское «хочу на ручки» начинается с папиных рук. Это превращает любую взрослую женщину в девочку. Мама может иногда быть беспокойной, ей это свойственно. Но вот папа…

Прошли годы. Я на ручки так и не научилась проситься. Моя дочь, к сожалению, тоже.

В свою квартиру мы переехали, когда дочке было пять месяцев. Мои частые стрессы во время беременности сказались на ней: она плохо спала, часто плакала и кричала, была очень беспокойным ребёнком. Целыми днями она была у меня на руках. Ещё год назад я вставала в пять утра, чтобы приготовить на тот момент будущему мужу блинчики на завтрак, а вечером после работы резала ему крабовый салат или оливье, а теперь я не имела возможности даже сварить суп. Я не могла за собой ухаживать, поддерживать чистоту в квартире, стоять у плиты. Всё моё время было полностью занято ребёнком. Тогда мы думали, что это характер, сейчас я понимаю, что это было началом развития глубокого невроза. Мой бывший муж, ныне считающий себя атеистом, даже умывал тогда дочку святой водой, потому что те «концерты», которые она закатывала ни с того, ни с сего – выглядели крайне ненормально. Скажи мне кто-то тогда, что причиной тому является уже нанесенная психологическая травма, может я что-то и предприняла бы. Но мы продолжали быть семьёй, дочка продолжала расти в негативе, именуемом любовью.

Муж стал чаще проводить вечера с друзьями, хотя мне заводить друзей не разрешалось. Видимо, он жаловался своей матери, что я практически ничего не готовлю, потому что она писала мне нелестные смс о том, что я не в состоянии прокормить мужа, вернувшегося с работы. Спросить о том, ела ли я сама, кормящая мать, никто из них не удосужился. Предложить помощь с ребёнком тоже.

Впервые мы расстались с мужем перед дочкиным первым днем рождения. Не скажу точно, какая именно была причина, но вряд ли это было очередное ругательство в мой адрес – это являлось меньшим из зол, недостойное, по моему мнению тогда, разрыва. К такому я давно привыкла. Могу предположить, что это было рукоприкладство. Разумеется, папа присутствовал на первом дне рождении дочери, после чего мы и помирились. Сложно вспомнить, сколько раз срабатывала такая схема:

– мелкие скандалы;

– накопление злости и обид;

– огромный скандал, после которого я зачастую остаюсь с синяками;

– временный расход;

– ломка;

– примирение.

Я знаю, что так живут тысячи. И я уверена, что им не особо-то это и нравится. Целые поколения невротиков передают по наследству подобные установки своим детям, а те – своим. И нет, это не семейные проклятия, сглаз или порча. Это подобно уникальному рецепту борща, который передаётся от бабушки к маме, от мамы к дочке. Мы просто не умеем жить по-другому, поэтому повторяем заезженный сценарий. Обман века: «сохранять семью ради детей».