Но косточки, поосторожничав, глубокомысленно заявили:

4+20+25 – «В принципе нет ничего невозможного для человека с интеллектом».

Вот так. Двенадцатигранники воздержались. Наверное, все-таки не сбрендил.

Притащив с кухни пепельницу и сигареты, я щелкнула зажигалкой и вдумчиво затянулась. Высказывания костей я очень хорошо научилась понимать. На сей раз кости советовали мне активно пошевелить мозгами. В наличии у меня интеллекта я нисколечко не сомневалась.

– Ладно, косточки, придется с вами согласиться. Ничего не поделаешь. Только позвоню подруге и сразу за дела.

Ленка была дома и занималась, по ее словам, прекрасным ничегонеделаньем.

– Я, Танюша, пока наслаждаюсь свободой. Так как насчет моего предложения? Может, в кафешку зарулим?

Я рассказала ей про свое теперешнее нищенское существование, но это ее ни капельки не смутило:

– Так отпуск мой, значит, я и угощаю! А вообще-то, конечно, мерзкая история. Тебе, наверное, такое трудно пережить. Безденежье, я имею в виду.

– Это уж точно. Как ты догадалась?

– А я умненькая девочка, – рассмеялась Ленка. – Давай, одевайся. Назначаем встречу на нейтральной территории и идем в кафе. Жду тебя через полчаса на углу Вольской и Московской. – Подруга положила трубку, отрезав мне пути к отступлению.

Черт возьми. А мне еще Кире дозвониться надо. И я принялась накручивать номер телефона. Судьба мне улыбнулась. Я услышала голос друга.

– Привет, – бодро сказала я.

– Танечка, здравствуй, родная. Как поживаешь?

– Более или менее, – уклончиво ответила я.

– Что-то тебя гложет, мне кажется. Я угадал?

– Ты же умный мальчик. – И я вкратце изложила ему суть вопроса.

– И рад бы помочь тебе, Танюша, но не знаю пока, как это сделать. Ты же сама сказала, что проживал он в Антоновке, а это Тарасовский район. Там у меня нет знакомых. Попробовать, конечно, можно, но ничего не гарантирую.

Вот так. А я так привыкла действовать по накатанной. Появляется у меня какое-нибудь дело – я сразу к Кире с «жидкой валютой». Изучу дело – и работать легче. А тут крутой облом. Что-то судьба ко мне благоволить перестала. Я взглянула на часы. Через пятнадцать минут Ленка будет меня ждать.

Ладно. Забуду на время о делах и просто пообщаюсь с подругой.

Ленка, в красном сарафане из гофрированной ткани, прохаживалась туда-сюда в назначенном месте.

– Наконец-то! Я уж думала, что ты не явишься.

Мы с ней чмокнули друг друга в щеки.

– Поздравляю, счастливая ты моя. Завидую белой завистью.

– Тебе ли, Таня, завидовать, – рассмеялась подружка. – Ты сама себе хозяйка: хочешь – работаешь, не хочешь – отдыхаешь.

– Да-а, – скорбно протянула я. – Были, помнится, такие времена. А теперь и не хочу, а вот работаю. И еще не знаю, каковы будут плоды моего труда.

– Обойдется, – беззаботно заявила подруга и шагнула на ступеньку лестницы, ведущей вниз.

Мы с Леной поужинали и теперь потягивали коктейли, уже успев обменяться последними новостями.

– Может, он действительно схватил приличную дозу облучения на этой самой станции?

– Конечно, может. – Я задумчиво отхлебнула коктейль. – Только вот с женой его ничего же не случилось.

– А вдруг он там куда не надо нос свой сунул, и привет семье.

– Возможно.

Ленка оживилась:

– Он же бывший начальник. А это особый сорт людей. Они же думают, что им все можно и все останется безнаказанным. А радиация, она не разбирает, кто есть кто. И ни цветом, ни запахом не обладает. Зато бьет наверняка.

– Это точно. Задал он мне задачку, сам того не ведая. Я бы ни за что не взялась, если бы не Жорик. Завтра с утра все барахолки прочешу.

– Забудь лучше об этом, Тань. Ты только себя изводишь. Его кошелки, что ли, тебя на эту мысль натолкнули? Так любой тарасовец с такими кошелками возвращается. А потом, Тань, ну сама подумай, разве челнок будет так рисоваться? Они же все друг друга знают. И проводники их знают. Разве не так?