ПРОНСКИЙ. А у меня есть интерес. Так почему?

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Аристократ Германия – имел очень большой трагедия. Сочетался брак с подонок Гитлер. Имел большой насилие и власть над невеста. Нет силы сопротъивлений против подонок.

ПРОНСКИЙ. Конечно, теперь Гитлер для вас стал насильник и подонок.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Аристократ всегда имел трагедия от социалист и революция. Русская аристократ тоже имел от Ленин-Сталин и продаваться подонок.

Пронский осторожно выглядывает в сад – ждёт Сыромятного.

ПРОНСКИЙ. Что-что? Ленин-Сталин?

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Да-да, Гитлер – подонок. Ленин-Сталин – подонок. Аристократия весь мир – подонок.

ПРОНСКИЙ. Тут ты недалёк от истины… (возвращается). Мировая трагедия – у власти подонки (озирается). Но другого Отечества нет, земля отцов, фатерлянд, а на ней – подонки. Жить тошно, всё плохо..

Сыромятный втолкнул Томаса в костёл. Огляделся, вошёл сам. Томас счастливый. Старшина швырнул его к отцу, сам сел, отвернулся. Долгая пауза. Генерал потянулся к сыну. На коленях друг против друга.

ТОМАС. Мой отец!.. Я рад тебя видеть.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ (по-немецки). Я знал, что ты останешься жив. И был спокоен. Нам следует благодарить Деву Марию. Я молился и услышал голос.

ПРОНСКИЙ (не сразу). В чём дело, старшина?.. Почему он?.. Ты не исполнил приказ!

СЫРОМЯТНЫЙ (показывает). Вот тебе приказ!.. Не исполнил. Ты его живым взял, ты и режь эту немчуру.

ПРОНСКИЙ. Ты… Ты не смог? Рука не поднялась?

СЫРОМЯТНЫЙ. Пошёл ты!..

ПРОНСКИЙ. Не смог, Сыромятный…

СЫРОМЯТНЫЙ. Да мне этого ублюдка замахнуть – раз плюнуть.

ПРОНСКИЙ. Чего же не замахнул?..

СЫРОМЯТНЫЙ. А тебе оставил! Набивай руку, доказывай любовь к Отечеству. Мне нечего доказывать, я и так пролетарского происхождения и верен своей Родине. А ты… как ещё посмотреть. Этот бровастый смершовец не зря меня с тобой послал. Вот я и подумал. За каким хреном мне этот грех на душу? Будто их и так нет. Иди сам. Иди – иди!

ТОМАС. Мы были в саду, папа. Там яблони цветут, весна. Только холодно ещё, очень холодно… А кто связал твои руки? Почему у тебя связаны руки?

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Томас, меня связала Дева Мария. Я молился, просил, и она спасла. Но поэтому теперь я связан накрепко клятвой. Я дал клятву. Ты тоже связан, Томас. Я вижу промысел Господний.

Пауза растерянности. Пауза растерзанных чувств.

ПРОНСКИЙ. Так… Старшина, ты срываешь задание. Генерал к утру должен быть на нашей стороне. Там ждут! Там минуты считают!.. Ответственность за операцию лежит на мне, хотя тебя и приставили сексотить. Я отвечаю головой! И наш… человек в их логове тоже отвечает. Это не считая тысяч бойцов, которых завтра бросят на пулемёты! Таких вот… недоумков, как этот поздний генеральский сын. Соображаешь?

СЫРОМЯТНЫЙ. А ты меня не кори про сексотство! Между прочим, я сам! Сам тебе признался. Ты бы в жизнь не догадался. Я сам сказал, потому что не люблю камня за пазухой. Не имеешь права колоть мне глаза.

ПРОНСКИЙ. Пожалуй, ты прав, Сыромятный…

СЫРОМЯТНЫЙ. То-то…

ПРОНСКИЙ. Нет, ты во всём прав. Давай не будем спорить. Надо искать выход. Время уходит. Если туман оторвёт от воды, нам и самим-то не доплыть до своих.

СЫРОМЯТНЫЙ. Ты командир, вот и ищи выход.

ФОН ВАЛЬДБЕРГ (вдруг). Я помогу! Я имею возможность помочь.

СЫРОМЯТНЫЙ. Во! Ничего себе, генеральчика прихватили. Полное самообслуживание. Ещё и помощь предлагает.

ПРОНСКИЙ. Чем конкретно? Чем вы можете помочь? Может… сами убьёте своего сына?

ФОН ВАЛЬДБЕРГ. Я ваш пленник. Я есть «язык». Но я пожилой человек. Господин офицер, ваш… э-э, издевательство не место.

ПРОНСКИЙ (с тихим гневом). Слушай ты, монах!.. Будешь ещё мне указывать? Кто из нас, ты или я – загнал своего сына в гитлерюгенд? Кто – ты или я – обрядил его, как… чучело и дал в руки пулемёт? Тяжёлый пулемёт, станковый! Кто его заставил воевать? И кто теперь заставляет… совершать это изуверство?