Изъяснение это, сколько ни стараются придать ему вид правдоподобия, никак не может согласовываться с историческими сказаниями о Павловом обращении, основывается на недоказанных предположениях и опровергает само себя.

1. Не согласовывается с историческими сказаниями.

а) Павел свидетельствует, что он слышал голос, говоривший на еврейском языке (см. Деян. 26, 14): это непререкаемая черта действительного разговора с действительным лицом, ибо гром не может говорить ни по-еврейски, ни на другом каком-либо языке – это нелепость! С другой стороны, нельзя утверждать, что Павел размышлял сам с собой на еврейском языке – это также нелепость!

б) Павел рассказывает, что спутники его голос слышали, но никого не видели (Деян. 9, 7). Если под голосом разумеется гром, то слова «никого не видели» будут совершенно лишние, ибо кто, слыша гром, будет думать, что это говорит какое-либо лицо? Если же голос, слышанный Павлом, был такого свойства, что в спутниках его он должен был вызвать представление о лице говорящем, то это верный знак того, что голос этот был членораздельный, сходный с голосом человеческим.

в) Павел весьма подробно описывает явление Иисуса Христа, замечает место и время, когда оно случилось; как было тут не упомянуть ему и о том, что голос, говоривший с ним, выходил из облака? Напротив, он утверждает, что это случилось внезапно в полуденное время, то есть когда небо было совершенно чисто и нельзя было ожидать подобного явления с неба (см. Деян. 9, 3; 22, 6).

г) Когда удары громовые раздаются близко к человеку, то в таком случае звук следует непосредственно за светом, но Павел увидел сначала свет, а потом уже, павши на землю, услышал голос. Если же молния ударила далеко от Савла, то она не могла повредить его зрения.

д) В одном месте Деяний говорится, что спутники Павловы голос слышали (см. Деян. 9, 7), а в другом – написано, что они не слышали слов Того, Кто говорил с Савлом (см. Деян. 22, 9). Такое противоречие останется неизъяснимым, если под голосом будем разуметь гром. Ибо в таком случае «не слышать» – значит просто не слышать, не ощущать слухом, но можно ли вместе и слышать, и не услышать? Однако это противоречие исчезает само собой, когда голос, услышанный Павлом, принимаем за голос членораздельный, ибо спутники могли слышать звук слов и не понимать их значения. Таким образом, о них можно было сказать, что они и слышали голос, и не услышали.

2. Основывается на недоказанных предположениях.

а) Мысль, что Савл перед путешествием в Дамаск начал колебаться в своей приверженности к иудейству, раскаявшись в жестокостях и гонениях, воздвигнутых на христиан, есть произвольная догадка, противоречащая истории. Ибо в каком расположении духа он отправился в Дамаск? Дыша угрозами и убийством на учеников Господних (см. Деян. 9, 1). Это ли признак человека, начинающего приходить к раскаянию? В продолжение путешествия не было случая переменить ему свой образ мыслей. Из вопроса, заданного им Иисусу Христу: Кто Ты, Господи? – видно, что он непосредственно перед тем совсем не думал, как это предполагается, об Иисусе Христе, иначе упрек Спасителя: Что ты гонишь Меня? – тотчас пробудил бы в душе его мысль, что это Иисус, им гонимый.

б) Не более силы имеет и то предположение, что иудеи во времена Иисуса Христа почитали гром за некоторый вид Божественного откровения. Изобретатели и защитники его вместо убедительных доказательств ссылаются на Евангелие от Иоанна (см. Ин. 12, 26–29), но место это без явного насилия над строем речи не может быть почитаемо за доказательство. Ссылаются еще на Иосифа Флавия, но у него громы – только признак присутствия Божия – мнение, по всей вероятности, произошедшее от воспоминания Синайского законодательства, в котором присутствие Божие обнаружилось громами.