– А то не знаешь? До чего же ты любопытная старуха, Матвеевна, – поставив вёдра на землю, с удовольствием потянулся Андрей.

– Ты что, Матвеевна, фиксируешь перемещение потока жильцов? Перепись проводишь? – остановился рядом Василий.

– Какая там перепись? Зятёк – забулдыга опять до самых краёв налился. Сами знаете, когда он выпимши, на глаза ему лучше не попадаться. Подожду, пока заснёт, зараза, тогда и я в дом войду.

– Это ты мудро рассудила. Видишь Андрюха: ни разговоров, ни увещеваний. Один пропущенный Матвеевной прямой левый в нижнюю челюсть, в рейтинговом поединке с зятем за звание чемпиона кухни в одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году – и какие замечательные результаты. Не тёща – золото. Учись у людей, как надо правильно строить отношения в семье.

Подхватив ведра, кумовья устремились наверх по лестничному маршу.

– Сорок литров, – любовно глядя на стоящие посреди квартиры четыре полных ведра, промурлыкал Василий. – И ещё одно, что я раньше принёс. Итого пятьдесят.

– Не расслабляйся. Маршрут надо повторить, – веско сказал Андрей, о чём-то напряжённо раздумывая.

– А куда лить-то? – недоумённо посмотрел на кума Шкоркин. – Прежнее ведро еле-еле разместили. Ни одной пустой банки в доме нет, даже майонезной.

– Думать надо. Такой случай раз в жизни бывает – и то не у каждого. А ты говоришь, куда лить?

– Что тут думать? Остались унитаз да ванная – окна в открытую природу. Не туда же портвейн сливать?

– Именно туда! – радостно закричал Андрюха. – Именно!

– В унитаз, что ли?

– Какой там унитаз, в ванную. Целая ванная вина! Представляешь, на сколько дней хватит? Пробочку, что слив прикрывает, обернём целлофаном, чтобы ни одна капля не просочилась, ни одна… Ванную вымоем с содой, ополоснём для гигиены.… Всех делов-то – три-четыре ходки.… До рассвета должны успеть.

– А как мыться-то? Грязью зарастёшь…

– Господи, о чём думает человек в такой судьбоносный момент?

И началось движение, которое без ложной скромности можно было назвать стахановским. Ноги гудели, руки дрожали, с трудом удерживая вёдра, казавшиеся уже многотонными. Голова от винных паров кружилась так, что теряли ориентацию во времени и пространстве. Но они вновь и вновь, преодолевая трудности, собрав остатки воли в кулак, заставляли себя возвращаться в цистерне.

– Ну вот, – выливая очередную порцию напитка в почти полную ванную, прохрипел Андрей. – Ещё одна ходка и все.… Всё. Только одна ходка…

– А может быть, ну её, – раскачиваясь, словно молодая берёза под шквальным ветром, предложил Василий. – Вон сколько натаскали.… Пить, не перепить…

– Это только кажется. Хорошего много и долго не бывает. Запомни эту истину, друг мой.

Последний маршрут кумовья преодолевали в четыре раза дольше, чем предыдущие. Пот катил градом, выжигая глаза. Майка прилипла к телу так плотно, что казалось, будто это задубевший верхний слой кожи. Колени дрожали, а руки, оттянутые вёдрами, были длиннее, чем у орангутангов из программы «В мире животных».

– Всё, – поставив вёдра на пол, блаженно закатил глаза Андрей. – Финита ля комедия, как говорят где-то за бугром. Эх, и оторвёмся же….

– Что это у тебя шумит? – спросил Шкоркин настораживаясь. – Вода, что ли?

– Похоже на то… Видно в кухне кран забыл завертеть. Воду-то дают на пару часов в сутки. Вот и забываешь – открыт кран, закрыт…

– Точно на кухне, не в ванной? – забеспокоился Василий.

– Сейчас проверим.

Усталость сняло как рукой. На кухне было всё в порядке, зато в ванной дверь оказалась запертой изнутри.

– Ничего не пойму, – дёрнув ручку двери, изумился Андрей. – На запах кто-то просочился, что ли?