11 ЯНВАРЯ. В 2017-м это был решающий день. Я боялась, что он будет последним. Госпитализировали меня 09.01.2017, но по жизненным показаниям операцию отложили на 2 дня. Риск был максимальным. Я потеряла много крови – гемоглобин был такой, что оперировать было нельзя. Терапевт «добро» на операцию тоже не дала – мне прямо в ее кабинете стало плохо, поднимали меня на этаж на каталке. Сердце давало сбои.

– Как Ты это выдержишь?», – спросила она.

– Нужно ждать, когда состояние улучшится.

Но на консилиуме прозвучала единственно верная фраза хирурга, которая отрезвила ситуацию: «А когда станет лучше? У нее рак. И с каждым днем будет становиться стремительно хуже. Время играет против нас. Стартуем.» Это был единственный хирург и единственный анестезиолог, которые приняли решение биться за мою жизнь. За меня нигде не брались. Читая документы о непереносимости кучи антибиотиков, сразу говорили, что выскочить БЕЗ НИХ ПОСЛЕ ОБШИРНОЙ ОПЕРАЦИИ НЕРЕАЛЬНО, 100-процентный летальный исход. Плюс непереносимость местной анестезии, нескольких видов наркоза – всё это оставляло мне пару процентов, что я вернусь с операционного стола. «Будь готова, что может быть придется сделать бОльший обьем, чем запланировано. Я предполагаю, что стадия у тебя более серьезная, чем показало МРТ». Хирург смотрел как в воду. Фенозипам перед операцией я пить не стала – не знала пойдет он мне или нет и я предпочитаю ТРЕЗВЫЙ МОЗГ в любых обстоятельствах. Полночи накануне я в палате записывала на телефон видео-дневник для канала «Россия» – отвечала на их вопросы. Они же попросили сделать для них потом фото и видео на телефон, когда меня привезут с реанимации. Я подводила итоги. Вся моя жизнь была перед глазами и я понимала, что теперь у меня только одна цель: остаться живой. Я недооценила, насколько физически это будет тяжело.

Меня переселили в одноместную лучшую палату в конце коридора, и это очень помогло части отделения не слышать мои послеоперационные беспрерывные стоны и крики. «Я вернусь», – прошептала я мужу и маме, снимая с пальца обручалку и уходя в лифт, который вез меня сразу в оперблок. (Оперировали меня сразу в реанимационном отделении).

Я пишу всё это и у меня снова волосы встают дыбом. Я ложилась на операционный стол и надо мною были молитвы людей, молитвы моей семьи. Я это реально ФИЗИЧЕСКИ СЛЫШАЛА И ОЩУЩАЛА, физически видела этот полупрозрачный КУПОЛ ИЗ МОЛИТВ. Я не забуду этот день! После него начался самый мучительный ад восстановления, который я не могу описать словами. Если ад существует, то я его прошла. Другого пути не было. Врачи сделали невозможное. Лапароскопически была проведена уникальная ОБШИРНАЯ операция ТАКОГО объема, который требовал полостного вскрытия. Но хирург понимал, что при последних стадиях и ОБШИРНОМ раке нельзя так разрезать – нужно выиграть для меня время на восстановление, чтобы я успела начать химию и лучевую. И продолжил операцию именно лапароскопически, чтобы потом быстрее заживали швы, и почти 6 (!) часов он делал всё, что мог. Я открыла глаза в реанимации от страшной боли. Потом в болевой агонии увидела его глаза: «Держись. Я сделал всё, что смог. Всё намного сложнее. Потом поговорим. Держись».

Я ужаснулась трубкам, торчащим из живота. Я поняла, что чувство безысходности накрывает меня лавиной адской боли. «Я не знаю КАК, но я должна выжить», – эхом прозвучало во мне. Он проявил высшее мастерство. Читая протокол операции все врачи поражались – это почти невозможно. Ну а то, что я смогла встать на ноги без единого антибиотика – это вообще на уровне фантастики, такого в истории нет. Я приняла для себя решение, что если я выживу, начну вести онлайн-дневник своей битвы за жизнь, чтобы люди глядя на меня могли черпать силы и не сдаваться. Мне было крайне тяжело, но я была настроена ЖИТЬ. Прошел ровно год с того важного дня. Я не знаю, что впереди, я не знаю сколько проживу, но я смогла весь прошедший год драться за собственную жизнь. Мои два смелых и дорогих человека – хирург и анестезиолог подарили мне эту возможность. Они подарили мне самое дорогое, что может у меня быть: ВРЕМЯ. Через полторы недели начну контрольное обследование, чтобы понять, смогла ли я остановить смертельного монстра. «Верю ли я в Бога?» – спрОсите меня Вы, когда моя жизнь была именно в их руках? ДА! Я верю в него ЕЩЕ БОЛЬШЕ. Потому что их руками руководил именно БОГ.