Учитывая формат «Супервет», показать процесс принятия каждого решения и каждого вмешательства было просто невозможно. Но эпизод с Гермесом был единственным доказательством, использованным четырьмя жалобщиками. Если проводить любое расследование, опираясь на научно доказанные принципы, за что активно выступали я и четыре жалобщика, а также на многолетнюю академическую подготовку и опыт работы, которыми мои оппоненты, несомненно, обладали, то непонятно, почему они решили положиться на сокращенный телевизионный вариант, а не пришли в клинику и не обсудили со мной свои сомнения относительно того, что я стараюсь делать для своих пациентов и для ветеринарной медицины? С научной точки зрения такой поступок не имеет рационального смысла. Авторы жалобы объяснили свое нежелание поступить так «полной тщетностью». Даже если бы они попытались, я не стал бы их слушать. Надо же! Критическое самоедство – это практически моя религия и в личной, и в профессиональной жизни; так что им явно следовало попробовать! Они же сочли меня слишком высокомерным эгоистом, чтобы я мог к кому-нибудь прислушаться. Да, чтобы стать хирургом, выступать по телевидению и выходить на сцену, человеку необходимо эго, если же эго окажется выше моральных принципов, хирургу нечего делать в профессии.

Мой главный оппонент несколькими неделями ранее прочел лекцию для ветеринаров, в которой неоднократно упоминал программу «Супервет» и показывал случай Гермеса, называя его «явным примером чрезмерного лечения» и пренебрежения этическими протоколами. В конце лекции ему устроили настоящую овацию, что жалобщики сочли убедительным доказательством профессиональной поддержки контроля над моей профессиональной деятельностью. Должен сказать, что практически в то же самое время я читал лекции в Финиксе и Барселоне на ту же тему. Я говорил о том, что в ветеринарной медицине следует уделять большое внимание этическим вопросам для защиты прав и благополучия животных. Мы говорили об одном и том же, но с абсолютно противоположных точек зрения. Моя мама Рита всегда говорила, что «гордыня ведет к падению», поэтому я не горжусь собственными достижениями – я настолько хорош, насколько успешной будет моя следующая операция. Но я очень горжусь своей профессией и счастлив участвовать в создании ветеринарной школы при Университете Суррея. Я работал с бесчисленным множеством студентов-ветеринаров, интернов, молодых специалистов и медсестер. Старался помочь им всем в меру своих сил. Я горжусь программой «Супервет» и командой, которая приложила огромные усилия к ее созданию. Думаю, можно сказать, что наша программа была хорошо принята зрителями. Люди поняли, что я стараюсь сделать для животных и тех, кто их любит, все, что в моих силах. Я беседовал с тысячами людей, лично и через электронную почту, интересуясь их мнением о нашей программе и турне; получил сотни писем от детей, где они писали, что решили стать ветеринарами, медсестрами, врачами и заботиться о животных и людях.

А теперь меня обвиняли в том, что я позорю свою профессию. Я был буквально раздавлен. Я свернулся клубочком на кровати, как тот напуганный мальчик сорок лет назад на ферме в Баллифине. Я думал только о боли отказа, непонимания, отчуждения и страха. Мне было трудно понять точку зрения жалобщиков. Я знал, что они поступили так, как считали правильным: их тоже беспокоило благополучие животного. И я их понимал, хотя и не разделял их точку зрения. Теперь же RCVS должен был провести расследование этой жалобы.

В Рождество и Новый год, а также большую часть 2019 года я провел за сбором документов и материалов для юридической команды в мою защиту. Меня поддерживала мама Гермеса, Хелен, а также ветеринар, лечивший черепаху. Меня поддерживали мои интерны, медсестры и коллеги-ветеринары, поскольку все понимали, что мы действовали в невероятно сложных обстоятельствах. Когда я не занимался юридическими вопросами, меня терзали страхи и сомнения, я плохо спал, мне тяжело было сосредоточиться. Порой мне казалось, что я больше не хочу быть ветеринаром, и это мучило меня. Оглядываясь назад, я понимал, что ирония судьбы в том, что всего несколько месяцев назад я колесил по всей стране, рассказывая о Ветмене и надеясь, что слушатели ощутят свет этой звезды. Но сейчас я сам больше не видел этого света: впереди был только мрак.