Цветы Ника поставила в ведро – другой вазы под такую охапку в ее доме просто не нашлось. Пристроив букет, она решила заняться собой, но сил хватило только на душ, чашку чая и ледяные кубики на лоб. Синяк оказался приличный, такой не замажешь тональным кремом. Голова отчаянно болела, клонило в сон, подташнивало. Укутавшись в длинный халат, мягкие домашние угги и кашемировый клетчатый плед, Ника свернулась клубком на диване и включила телевизор. Шли новости, она почти не смотрела на экран и не вслушивалась в слова диктора до тех пор, пока не услышала фамилию Гавриленко. Встрепенувшись, Ника села и отложила пакет с подтаявшим льдом на стол.

– …и сегодня перед стройплощадкой в центре города, где начались работы по возведению торгово-развлекательного комплекса, возник стихийный митинг. Жители близлежащих домов блокировали въезд на площадку технике и более двух часов не давали рабочим приступить к сносу здания. В концерне «Изумрудный город» о пикете известно, но сам глава фирмы Максим Гавриленко комментировать произошедшее отказался. И только что наш корреспондент по телефону передал, что протестующие вынуждены были разойтись по домам, так как представители подрядчика вызвали полицию и ОМОН.

На экране замелькали какие-то бабушки с картонными плакатами в руках, шеренга омоновцев, перегородивших вход на стройплощадку, и крупно – знакомый уже Нике логотип «Изумрудного города» на заборе, огораживающем место работ.

– Фигассе… – протянула Стахова, щелкнув кнопкой на пульте. – Быстро… А ведь у них реально проблемы начались… И как бы они теперь моими не стали…

Она подумала, что сейчас по идее должен позвонить Артем – он всегда смотрел именно этот выпуск новостей, а значит, видел и слышал то же, что и она. Но телефон молчал, Ника даже специально прибавила громкость звонка, чтобы не пропустить. Нет, Масленников не звонил. И тогда она решила потревожить его сама.

Артем долго не брал трубку, потом ответил сонным голосом:

– Да, Ника, что случилось?

– Ты чего это так рано спать завалился? – вырвалось у Стаховой.

– Устал очень, голова болит.

– Надеюсь, не настолько сильно, как моя!

– А что с тобой?

– А то! – Ника вдруг почувствовала раздражение, хотя и понимала, что Артем не мог знать о случившемся. – Стекло мне лобовое разбили и меня саму о крышу так головой приложили, что я, как в мультике, звездочки вокруг увидела.

– Я сейчас приеду! – мгновенно проснулся Артем и тут же отключился, Ника даже не успела возразить и попросить не делать этого.

– Да и черт с тобой, прокатишься, не треснешь, – пробурчала она, снова ложась на диван и натягивая плед до подбородка.

Артема не было довольно долго, он жил далеко от центра и не понимал Никиной страсти к этой части города. Считал, что там слишком уж суетно и многолюдно, что всегда смешило Стахову. В Москве везде полно народа, какая разница, центр или окраина.

Нику начало клонить в сон, она уже жалела о своем звонке – сейчас Масленников приедет, придется разговаривать, что-то рассказывать, а сил нет, хочется спать, и болит голова. Но вот раздался звонок в домофон, и Стахова, охая и хватаясь за отчаянно кружившуюся голову, побрела к двери. Лицо шагнувшего через порог Артема выражало такое беспокойство и заботу, что Ника едва не расплакалась.

– Что с тобой, Белочка? – обняв ее за плечи и заглядывая в глаза, спросил он, и вот тут Стахову прорвало.

Она всхлипнула, спрятала лицо на его груди и пробормотала:

– Мне очень плохо и очень страшно. Во что ты втравил меня?

– То есть? – чуть отстранив ее от себя, удивленно спросил Масленников.

– Это… это все из-за твоей затеи с Гавриленко!