– Бабуль, ты про Мэрилин Монро, что ли, говоришь? – Гульчачак вытаращила глаза.

– Мынры-мынры. Как с ума сошел! Хочу, говорит, себе Мынры! Отрежь свою косу и перекрась волосы! Иначе не женюсь! А ты помнишь, какие у меня тогда были косы? Вся деревня завидовала, до земли! – Бабушка с треском и грохотом кинула сковородку в печь.

– И ты гордо отказалась! – подытожила Гульчачак.

– Чтобы я ради мужика косы отстригла?! Думала, одумается, вернется. Как шайтан вселился в него! – Бабушка Апанас села на стул, оперлась на кочергу, а Гульчачак уставилась на нее в ожидании продолжения рассказа. – Нашел ту, которая согласилась. Соседка с параллельной улицы, всегда задом в клубе перед ним вертела!

– И он на ней женился? – Гульчачак взяла новый блин и от возмущения стала жевать еще быстрее.

– Да. И уехал.

– Куда?

– В Штаты. Поближе к пуделю, может, надеялся встретить на улице, дурак! – бабушка вздохнула. Открыла печь и проверила блины.

– Очуметь! Ты могла бы жить в Штатах! – Гульчачак чуть со стула не свалилась. – А он до сих пор там живет?

– Да, но у него уже третья Мынры, – скривилась бабушка Апанас.

– А ты вышла за деда?

– Нет. Когда нет майора из второй, можно найти полковника из шестой! А ты вот киснешь, как тесто, а еще вся жизнь впереди! Сколько у тебя будет еще лейтенантов да генералов, только Аллах знает. Мужчины, как листья на дереве: отлетают, выцветают и только с весной распускаются во всем своем великолепии, мохнатые почки вербы! Если в душе осень, то жди весны, родная! Все наладится!

– А где же тот полковник? – Гульчачак разочарованно посмотрела на бабушку.

– Где-где… В Уфе! Улетел с одной ведьмой на метле. Потерял погоны и стал чертом. Так наши дороги и разошлись. Ну а потом и деда послала мне… мать. Устала, говорит, ждать, когда судьбоносный конь забредет в твой хлев! Бери что дают, иначе будешь не внуков рожать, а сплетни собирать да баб злить своим гордым одиночеством.

Гульчачак подошла к бабушке и ласково прильнула к ней.

– А ты вспоминаешь того, первого?

– Мне бы в моем возрасте свое имя не забыть, глупенькая, не то что каких-то там мынрышных дезертиров! Никогда не прощу! – возмутилась бабушка и пошла вываливать очередную порцию блинов.

***

На приеме у прокурора сидел председатель соседнего колхоза «Пупрышкино».

– Я требую возмещения ущерба, новых баранов, корма высшего сорта! – Председатель вытирал пот, а Зубазга Мозгарович пытался изучить жалобу.

– Итак, ваши бараны похудели за ночь… Вы считаете, что вам подменили баранов, правильно? – прокурор поднял глаза на председателя.

– Да, уважаемый, я над ними молюсь день и ночь! Каждого лично кормлю, все по норме, гостандарту! Вот этими руками строю наше великое ханство! А кто, если не мы? – мужчина в сердцах подпрыгнул и вознес руки к потолку.

Прокурор попросил его сесть на место.

– Значит, вы открываете хлев, а там не упитанные барашки, а истощенные анорексики? На сколько кэгэ они похудели, что вы прямо сразу заметили? – Зубазга Мозгарович лукаво повел бровью, а на губах у него заиграла улыбка.

– Конечно, заметил! Обижаете, мискины5! Что теперь обо мне говорить будут? Что я своих баранов не кормлю? Позор мне! Бюджет перестанут выделять! По миру пойдем! Меня же не снимут? – Председатель посмотрел на прокурора с тревогой.

В дверь постучали, и вошел следователь Ришат.

– Рушан Идрисович, вы какими судьбами здесь? Неужто жалуетесь на конкурс «Фитнес бяшка?»

Следователь похлопал председателя по плечу. Тот покраснел, и глаза у него забегали, а прокурор сомкнул брови и почесал темную шевелюру.

– Поподробнее, пожалуйста, про конкурс? – обратился он к следователю.