Замерев перед квартирой, я собралась с духом и вставила ключ в замок. Дверь оказалась не заперта.

Сильно удивившись, осторожно заглянула в прихожую и наткнулась на Женю.

— Что происходит? — растерялась я, когда увидела чемодан в его руке. При моем появлении он поменялся в лице. Было очевидно, что Женя хотел избежать нашей встречи.

— Вот только не ори. Иначе уйду без объяснений, — скривился, но всё-таки ответил.

— Слушаю, — я так и осталась стоять в дверном проеме, позабыв обо всём на свете. В предчувствии нехороших новостей на глазах навернулись слёзы.

— Ещё вчера я сомневался в своём решении, но ты сегодня убедила меня, что так будет лучше для нас обоих, — Женя говорил медленно, тщательно подбирая слова. — Поживешь одна. Разберёшься в себе, может, здоровьем, наконец-то, займешься.

— Ты меня бросаешь?! — мой голос дрожал. Хотелось рёвом реветь, но не дать ему уйти. — Бросаешь? Когда мне как никогда нужна твоя поддержка? — упрек всё же сорвался с моих уст.

— Моя поддержка делает только хуже. А так ты, может быть, всё осознаешь и зашевелишься.

— Не поступай так со мной. Прошу, — я готова была заскулить, наплевав на гордость.

— Да пойми же ты, наконец, я не могу больше так. На тебя ведь невозможно повлиять. Поддержка тебе не помогла, и, когда я стал отстраняться, это на тебя тоже не подействовало. Ты упорно продолжаешь не замечать проблемы. С меня хватит! Я устал! Мне тридцать лет! Я хочу детей! А от тебя их не дождёшься!

— Ты уходишь к другой? — вздрогнув как от пощечины, задала самый страшный вопрос, но ответа не последовало.

Больше не говоря ни слова, Женя отодвинул меня в сторонку и ушёл, прихватив чемодан, а я так и стояла в дверях и смотрела ему вслед.

Слёзы рекой текли по щекам, нос быстро заложило и стало нечем дышать.

Через какое-то время я всё же заставила себя закрыть двери и пойти умыться. Затем я нашла старый телефон, вставила туда сим карту и позвонила Тамаре.

— Ну, наконец-то. Ты куда пропала? Полчаса до тебя дозвониться не могла, — с ходу начала она.

— Том, — я не сдержалась и заплакала в голос.

— Боже, Алёна! Что случилось? — растерялась подруга.

— Напиши пожалуйста за меня заявление на отпуск. Ты же умеешь подпись мою ставить, — попросила, продолжая рыдать.

— Но Иваныч не подпишет, ты же знаешь.

— Ну тогда без содержания, по семейным обстоятельствам. А если он откажет, то на увольнение и забери трудовую книжку. Всё равно не приду на работу.

— Ты мне объяснишь, наконец-то, или нет, что случилось? — чтобы достучаться до меня, Тамара повысила голос.

— Сейчас не могу спокойно об этом говорить. Сделаешь то, о чем я тебя прошу?

— Ладно. Что-нибудь придумаю.

— Спасибо, подруга. Я тебе позже перезвоню, — завершив звонок, я долго сидела и бездумно смотрела перед собой.

После Жениного поступка мой мир рухнул. Меня терзали боль, обида и отчаяние. Я предпочла закрыться дома и почти три дня проревела без остановки, прерываясь только на сон.

На четвёртый день слёзы закончились, а в душе стало пусто. Десять лет брака прошли впустую, и я осталась у разбитого корыта. Жирная, никому ненужная баба.

Мама умерла пять лет назад, а с папой я редко общаюсь. Он ушёл из семьи, когда я была ещё маленькая. Вот и получается, что никого у меня теперь нет.

За три дня, что я была не в себе, даже не заметила, какой бардак устроила. Или это Женя всё перевернул, когда вещи собирал.

При одном воспоминании о нём снова хотелось реветь, и, чтобы отвлечься, я принялась наводить порядок. Собрала разбросанные вещи. Поменяла постельное бельё, чтобы мужем даже и не пахло. Пропылесосила и пошла ставить стирку.