– Не надо, Виточка, я сама. Отдыхай, – улыбнулась Лёшкина мама.

Хорошо, что она так сказала, я ведь ни разу в жизни не жарила котлеты.

Вечером с работы пришёл муж, я встретила его с едой, приготовленной его мамой и в красивом махровом халате, как положено жене:

– Муж пришёл, – смеялась я, чувствуя себя в новой роли как-то глупо.

– Жена моя. Привет. Так прикольно стало дома, так хочется теперь возвращаться домой, – улыбался Лёшка.

Прикольно ему было ровно один день. Следующем вечером мой муж не пришёл с работы вовремя. У нас в семье так было не принято: у нас никто никогда не задерживался, а если бы задержался, его начали бы искать с милицией. В девять вечера я побежала на почту – звонить с таксофона. Телефон-автомат внизу не набирает восьмёрку, с него можно позвонить только на домашний.

– Я с Серёгой в гараже. Мы планируем бизнес. Во сколько буду – пока не знаю.

– Я же тебя жду, – я обалдела от такой дерзости. – Ты же должен был прийти в семь.

– Я же говорю тебе, мы разговариваем о бизнесе. Не звони мне – у меня входящие дорого. Деньги кончатся, не смогу никому набрать.

Я шла с почты в каком-то ступоре: как можно взять и не прийти домой после работы? Как можно так разговаривать со своей женой? У меня так дедушка с бабушкой никогда не разговаривал! Неужели семейная жизнь вот такая?

В подъезде у телефона-автомата стояла очередь. Мне захотелось позвонить кому-нибудь и пожаловаться на Лёшку. Ниночки не было дома, я набрала маме:

– Слушаю… – мама всегда так холодно отвечала на звонки. Ей же не видно, кто звонит. Может быть кто-то чужой.

– Привет мам, как дела? – спросила я, чтобы начать разговор.

– Привет, хорошо. Как у тебя? – голос мамы стал спокойным и довольным, на заднем плане – звуки телевизора. У меня дома – в моей квартире всё, действительно, хорошо, всё, как обычно. А в моей новой жизни – муж не вернулся с работы домой и грубит по телефону.

– И у меня хорошо,

– соврала я. Потому что не хотелось расстраивать маму, и потому что за моей спиной уже выстроилась очередь из жаждущих позвонить.

Я возвращаюсь, поднимаюсь наверх. В нашей комнате Лёшкина двенадцатилетняя сестра Юлька:

– А я тебя жду. Давай посмотрим какой-нибудь фильм.

При Юльке нельзя показывать, что я расстроена. Она, всё-таки ещё ребёнок. Включаю видик, перебираю Лёшкины кассеты (там сплошь какие-то боевики про негров). Юлька смотрит кино про Рембо, я беру тетрис. Складываю фигурки. В половину двенадцатого Юлька уходит спать. Я складываю фигурки до трёх часов ночи – до прихода мужа. Мы ссоримся, но в этот раз Лёшка не торопится извиняться, как делал это до свадьбы – он знает, что я с животом и кольцом на безымянном пальце никуда не денусь из его квартиры. Я засыпаю в слезах, ночью мне снятся Г-образные фигуры, которые я никак не успеваю уложить в ровную полосочку.