На территории заставы проживали и семьи офицеров. Жён начальника заставы и его заместителя звали Мария, детей на заставе я никогда не видел. Женщины не работали, но иногда выезжали в город Ереван. Размещались семьи офицеров в отдельных домиках на территории заставы.

Застава находилась на равнинной местности, вокруг был пустырь, из-за солончака ничего не росло кроме верблюжьей колючки. Вдалеке были селения: с одной стороны Диадин, а с противоположной стороны примерно в полукилометре от заставы – Пусьян. Рядом с селением Пусьян проходила железная дорога, соединяющая города Ереван и Баку. На станции Пусьян поезд делал остановку. К прибытию поезда пограничный наряд выдвигался для проверки документов у пассажиров, которые выходили на этой станции, а заодно опускали письма пограничников в почтовый ящик поезда.

Расстояние от заставы до заградительной системы и центральных ворот было немалое, где-то примерно около одного километра, а то и больше. В этом был большой минус, так как во время тревоги «В ружьё!» пограничники теряли время на выдвижение к границе. Кроме того, от центральных ворот до границы по реке Аракс расстояние было около двух километров и всё надо было успеть вовремя перекрыть. На центральных воротах всегда в ночное время выставлялся наряд, и это давало шанс на задержание возможного нарушителя границы. Охрана границы осуществлялась выставлением нарядов на наиболее вероятном направлении движения нарушителя. Это был прилегающий к Араксу район, где заградительные сооружения системы С-100 близко располагались от реки, особенно на правом фланге. При этом здесь же, в районе 1—2 участков правого фланга, прижатом к Араксу, находилось небольшое селение Диадин. Этот населённый пункт выглядел очень удручённо своими строениями – глинобитными мазанками. Левый фланг участка заставы более-менее безопасен, там непроходимые камыши и болота. На правом и левом фланге были оборудованы вышки НП.

Меня на службу на посты наблюдения направляли очень редко. Моя служба преимущественно проходила в составе наряда «часовой границы» и начиналась она с проверки определённых участков КСП. В наряд заступал либо с вечера до полуночи, либо с полуночи до утра. В охране границы наряды применяли прибор «Кристалл». Уже к концу моей службы в 1968 году на заставу поступил автомобиль ЗИЛ-130 с прожектором в кузове. Дальность освещения по периметру составляла семь километров, в луче всё видно, как на ладони.

Проверкой состояния и обслуживанием контрольно-заградительной системы С-100 занимались связисты. На заставе их было двое: старший связист и связист. Старший связист готовил, так сказать, себе смену. Примерно в конце 1966 года начальника заставы Евдошенко Н. Н. переводят в отряд на повышение, а вместо него назначили начальником молодого лейтенанта Лубик Василия Ивановича. Радости никакой у личного состава не было, так как нужно было привыкать к другому офицеру, у которого характер и обращение к пограничникам оказались отвратительные. Напишу только одно, что за время службы с ним я забыл слово пограничник. Обращение к нам всем было «товарищи солдаты».

Немного поясню о происшествиях на заставе, как это виделось мне. Пограничник Карелин В. заразился не понятно как чумой, говорили, от грызунов и через три дня умер. Это было в конце 1966 года. Нам, всему личному составу, после этого случая десять дней подряд делали уколы по три раза в день. Хорошо, что всё завершилось нормально. При этом мы продолжали несение службы, изолирования никакого не было. А в самом начале моей службы на заставе в 1965 году молодой пограничник совершил самострел и умер в санчасти отряда через три часа. Прошёл слух, что кто-то научил его, как можно комиссоваться, чтобы не попасть под суд. Но, увы, он не рассчитал, что загнал в патронник патрон с трассирующей пулей.