– Если ты уже достаточно согрелась, можешь присесть, жаным. Диван чистый.

Должно быть, когда-то обивка дивана была ярко зеленой, но со временем стала фисташкового цвета. Жибек не сомневалась, что этот диван был сплавлен сюда из господского дома за ненадобностью.

Усевшись настолько далеко от Арлана, насколько позволял диван, Жибек скрестила ноги. Он обещал, что она будет «в безопасности», что оставляло, как она теперь поняла, большой простор для интерпретации.

– Если я останусь, – с трудом выговорила она, – думаю, нам надо условиться о соблюдении всех правил.

– Каких, например?

– Ну, для начала ты должен перестать называть меня вот так.

– Принимая во внимание, что мы целовались в саду вчера вечером, я имею на это полное право.

Сейчас было самое время сообщить ему, что она собирается выходить замуж за Даурена и считает произошедшее большой ошибкой, но такое резкое упоминание о том незабываемом (и абсолютно запретном) происшествии слишком сильно подействовало на нее, что она не смогла сформулировать предложение в соответствии с ходом ее мыслей.

– Что бы ни случилось вчера вечером, это не должно повлиять на наше поведение сегодня. Наоборот, сегодня… сегодня мы должны вести себя вдвойне осмотрительнее, чтобы… чтобы загладить то, что произошло вчера! – огорченно закончила она.

– Так вот как это делается? – спросил он, и глаза его начали весело поблескивать. – Прости, но я не представлял, что ты сверяешь каждый свой шаг с условностями.

Конечно, такому человеку – не связанному никакой ответственностью, игроку – условности и правила должны казаться ужасно утомительными, но Жибек понимала, что сейчас для нее крайне важно убедить его принять ее точку зрения.

– да, но это действительно так, – подтвердила она, – у нас, в моей семье, вообще очень обостренное отношение ко всякого рода условностям.

– Понятно, – сказал Арлан, и губы его чуть-чуть задрожали, удерживая улыбку. – Только скажи мне, – вкрадчиво спросил он, – как такая церемонная особа могла вчера вечером попросить совершенно незнакомого человека пригласить ее на танец?

– Ах, это… – сказала Жибек. – Ну, это… ну, назовем это моим желанием повеселиться… Это не стоит даже обсуждения, так, забава, – добавила она, чувствуя, как гнев вновь просыпается в ней при воспоминании о вчерашней сцене.

– Веселье? – на лице его играла ленивая дразнящая улыбка. – Как странно слышать подобное суждение от такой ярой блюстительницы условностей, как ты.

Жибек поняла, что попалась.

– Просто я до смерти боюсь находиться здесь с тобой, – дрожащим голосом призналась она.

– Я знаю. Но ты можешь бояться кого угодно, только не меня. От того, каким тоном были сказаны эти слова, у Жибек задрожали колени, и вновь участилось сердцебиение. Чтобы скрыть волнение, она отпила значительное количество вина из бокала и мысленно взмолилась, чтобы это успокоило ее разошедшиеся нервы. Видя, в каком она состоянии, он деликатно переменил тему.

– Какие еще мысли посетили тебя относительно того, как несправедливо обошлись с Галилео Галилеем? Она сокрушенно покачала головой.

– Я знаю, что мне не стоило затевать таких разговоров.

– А мне это показалось приятным разнообразием по сравнению с обычными банальностями.

– Правда? – она посмотрела на него со смесью недоверия и надежды, не осознавая, как ловко Арлан отвлек ее от мрачных сожалений и перевел разговор на более легкий предмет.

– Правда.

– Как жаль, что многие так не думает. Находят мои темы для разговора довольно странными.

Он сочувственно усмехнулся.

– И давно тебе приходится скрывать тот факт, что в твоей голове появляются мысли, чуждые высшему обществу Казахстана?