Кашель КЭТТИ прерывает АВТОРА. КЭТТИ прикладывает платок ко рту, на платке снова кровь. Она снова кашляет. Входит встревоженный ОРЛОВ.

ОРЛОВ (Кэтти). Опять? Идем, я тебя уложу… (Левой рукой помогает ей встать и ведет за кулисы).

КЭТТИ (на ходу). Я в отчаянии от бельгийских врачей!

ОРЛОВ. На днях тут проездом будет наша императрица, ее всегда сопровождает доктор Боткин. Он осмотрит тебя…

ОРЛОВ и КЭТТИ уходят. Входит БИСМАРК.

БИСМАРК (достав сигару). Франция, Meaux. Моя дорогая племянница, посреди всей суеты и дел, которыми я завален, мне очень радостно вновь увидеть ваш почерк. Ваше письмо было долго в дороге, оно нашло меня уже здесь, где со вчерашнего дня располагается моя штаб-квартира… (Раскурив сигару) В некоторых французских газетах нас поносят невероятной бранью. А про мою частную жизнь рассказывают ужасы: я бью жену плетью; любой знатной девушке угрожает опасность очутиться в моем гареме; я спекулировал на бирже государственными тайнами… (Достав из голенища сапога французскую газету, читает) “Алчность Бисмарка собрала колоссальную сумму денег… Между прочим, он влюбился в монахиню дивной красоты, велел увезти ее из монастыря и взял к себе в наложницы… В Берлине насчитывают до пятидесяти незаконных его детей…” (Отбросив газету) Ну, подумайте: какова должна быть публика, у которой можно рассчитывать на доверие к такой лжи? По-моему, мы очень далеки от мира с французами…

АВТОР (продолжает читать по книге). «Париж связывался с миром полетами воздушных шаров, парижане запускали почтовых голубей. Бисмарк велел доставить из Германии надрессированных ястребов – над крышами Монмартра возникали трагические воздушные поединки. Но Париж продолжал бороться и жить! По вечерам открывались театры. В промерзлых лабораториях химики трудились над изготовлением похлебки из желатина. На подступах к Парижу плечом к плечу сражались русские добровольцы и польские эмигранты…»

ОРЛОВ вкатывает кресло с беременной КЭТТИ.

КЭТТИ (Орлову). Я пишу ему, пишу… (В пространство) Брюссель, октябрь. Милый дядюшка, вы ведь хорошо понимаете, с каким горячим интересом я слежу за ходом событий. Вы полагаете, что Париж продержится долго? Со своей стороны я так не думаю…

БИСМАРК. Дорогая племянница. Сегодня, когда пошел снег, мне пришло в голову – как много общего между галлами и славянами. Те же широкие улицы, те же тесно жмущиеся друг к дружке дома. Недостает только луковицеобразных колоколен. А вот еще более разительное сходство – наклонность к централизации, к общему единомыслию и, наконец, эти коммунистические черты в народном характере…

КЭТТИ. Если у вас случайно найдется пара минут для вашей старой знакомой, вы доставите мне большое удовольствие, если напишете мне несколько строк. Может, это и бестактно просить вас об этом – “pardon”, милый дядюшка, – но скажите: юг Франции уже содрогается? Вы его тоже оккупируете? (Орлову) Это все. Я устала…

БИСМАРК. Майн либэ Кэтти! Вначале мы предполагали иметь против себя только Францию. Но после 4 сентября перед нами явилась другая сила – республика, международный союз безродных мечтателей, стремящихся к революции. Поляки, ирландцы, испанцы, итальянцы, даже беглецы из Турции – все красные, кто стремится к мировому перевороту, смотрят на Францию, как на очаг, от которого должен возгореться великий революционный пожар. Но никто не позавидует Франции в том, что эти разнузданные головы выбрали ее, чтобы осуществить здесь свои мечты, ведущие в бесконечную анархию и, в конце концов, к деспотизму.