– Спасибо, – Горика передернуло. – Давай уж сам, Юрко, у тебя рука набита. А я пойду до ветра. – Отдуваясь, он направился к двери, вышел на крыльцо, но буквально в следующий же миг с вытаращенными глазами влетел обратно и захлебнулся воплем:

– Трофим, атас, гансы!

– Тихо, мужики! – Бывший капитан милиции Андрей Окуленко резко остановился и повернул голову.

Бойцы патрульной группы тоже встали, глядя на командира. Его очертания на фоне звездного неба напоминали силуэт хищника, готового к броску. Накачанный торс без капли жира, обтянутый камуфляжем, кулак, сжимающий ремень «АКС», четкий греко-римский профиль.

Ночь была на удивление тихой. Украинские артиллеристы уже третьи сутки подряд выдерживали загадочную паузу.

Полчаса назад патрульная группа комендантского взвода вышла к северным улицам Ломова и пока проверила лишь одну – Раздольную. Район вымер. Редкие жители попрятались по подвалам и сараям. Подозрительные личности дорогу не перебегали. Несколько минут назад по примыкающей улице проследовала машина с единственной работающей фарой, предположительно «Жигули». Гнаться за ней патрульные не стали. Не всякий нарушитель комендантского часа – злостный криминальный элемент. Разные причины у людей. Может, в больницу кому-то надо?..

– Услышал чего, командир? – насторожился Сергей Липник, рано облысевший жилистый субъект с крючковатым носом и желчным отношением к окружающей среде.

– Нет, почудилось, – пробормотал молодой русоволосый Пашка Дорофеев, на всякий случай снимая автомат с плеча.

– Черта с два почудилось! – проговорил подтянутый обладатель модельной внешности Леонид Голуб и тоже повернул ухо по ветру. – Вроде кричал кто-то.

– Да тихо вы! – разозлился Андрей, и подчиненные замолчали.

Где-то далеко действительно глухо и надрывно вопила женщина. Явно не рожала и не песни пела. Крик был отчаянный, наполненный болью и безысходностью. Он прозвучал еще раз и оборвался. Какая-то беда приключилась на соседней Октябрьской улице. Глухой звук свидетельствовал о том, что женщина кричала не на улице, а в доме.

Андрей завертел головой. В разрушенной, оставленной населением части города была странная акустика. Хотя он понимал, в какой стороне кричали – на северо-западе.

– Да мало ли… – неуверенно начал Дорофеев.

Андрей издал условный свист. Из переулка шустро выбрались еще двое – грузный, но на редкость быстроногий Костюк и обманчиво добродушный, не способный похвастаться ростом Савельев.

– Все пучком, командир, – приглушенно сообщил этот коротышка. – Думали, в подвале магазина кто-то прячется. Проверено – никого там нет…

– Вы двое – на Октябрьскую! – перебил его Андрей. – В обход, через Каштановый переулок. Кричала женщина. Всех, кого встретите, задерживать. И пулей, мужики! Если что, мы возьмем их в клещи.

Двое побежали в обход, чтобы с запада попасть на Октябрьскую. Окуленко повел остальных ближайшим проулком. Отчаянный вопль вновь прорезал воздух и оборвался, едва возникнув.

Чертова акустика! Теперь начальник патруля не был точно уверен в том, где это происходило, и невольно ускорился. Товарищи не отставали, топали, наступая на пятки. Он мог не оборачиваться, знал, что они всегда рядом. Андрей доверял им, как самому себе. Лично отобранные, подготовленные, не первый день в ополчении, все работали до войны в милицейских структурах. Не сказать, что безгрешные, как апостолы, но свои, надежные.

«Не подведи же, интуиция!» – взмолился Окуленко.

Но она решила подшутить. Четверо выбежали из переулка на одном конце Октябрьской, двое – на другом. Связь по рации, а толку? Отрезок в четыреста метров застроен частными домами, большая часть которых разрушена. Искать уцелевшее здание?