– Девочки, хватит болтать! – окликает нас сестра Томина. – Вы же свои жертвы не заговаривать до смерти собираетесь?
Аннит дотягивается и жмет точку у меня на запястье. Рука немедленно отнимается, и она уходит из моей хватки. Я силюсь удержать ее одной рукой, но она ускользает, как угорь.
– От Сибеллы пока никаких новостей? – спрашиваю я, тряся кистью, чтобы разогнать онемение.
Аннит быстрым движением заходит мне за спину. Ее рука, точно плеть, обвивается кругом моей шеи.
– Нет, и сестры молчат, словно воды в рот набрали. А матушка аббатиса если и упоминает о ней, то лишь когда я сплю и не могу подслушать возле двери. Сибелла будто вовсе существовать перестала! – жалуется она, стараясь в то же время меня придушить.
Я прижимаю подбородок к груди, чтобы ей помешать.
– Думаю, с ней все будет хорошо! – Из-за неестественного положения головы голос звучит невнятно и сипло. – Как-никак, это у нее уже третье задание!
Аннит что-то согласно бормочет. Я знаю, о чем она думает. Почему другие получают задания, а она – по-прежнему нет. Девушка хватает меня за запястье, проскакивает вперед и берет мою руку на излом через плечо. Следует короткий полет, и я шлепаюсь на спину, да так, что из легких вылетает весь воздух. Я раскрываю рот, точно пойманная рыбешка.
– Четвертое, – глядя на меня сверху вниз, поправляет Аннит. – Это служение у нее уже четвертое!
Глава 7
– Осторожнее! – бранит меня сестра Серафина. – Не перекипяти, не то он обратится в смолу и сделается ни к чему не пригоден!
– Да, сестрица. – Я не отвожу глаз от чашечки, которую держу над огнем.
Вдоль борта склянки появляются мелкие пузырьки, но жидкость пока еще не кипит. Пока еще.
– Отлично, – заглядывая мне через плечо, говорит сестра Серафина. – Поставь вот сюда, пускай остывает.
Железными щипцами я снимаю чашку с огня и опускаю на каменную подставку. Мы варим свежую порцию «ночных шепотов». Этот яд очень летуч, его пары убивают всякого, кто вдохнет. Легкие от него затвердевают, а потом становятся хрупкими как стекло.
И только нам с сестрой Серафиной все нипочем. На нас яды не действуют!
– Как только остынет, – говорит она между тем, – мы смешаем его со свечным воском, а потом… – Ее прерывает неожиданный стук в дверь, и она встревоженно восклицает: – Не входите!
– И не собираюсь, – подает голос Аннит. Уж ей-то известно, что входить сюда действительно ни к чему. – Матушка настоятельница сей же час зовет Исмэй к себе в кабинет!
Меня вызывают! Сердце в груди так и подпрыгивает. После моего возвращения аббатиса ни разу не звала меня в кабинет; зачем бы теперь, если не для того, чтобы дать новое поручение? Я даже забываю испросить у монахини разрешения и сразу бегу к каменному рукомойнику отчищать руки от яда.
Сестра Серафина раздраженно вздыхает:
– Ну и каким образом святейшая матушка предполагает пополнять запасы ядов, если и последнюю помощницу забирает у меня? Неисповедимы пути Твои, о Мортейн…
– Я-то думала, она теперь отправит Аннит, – оборачиваюсь я.
Сестра Серафина награждает меня суровым взглядом:
– Матушка аббатиса знает, что делает. А теперь иди, не вынуждай ее ждать!
И я ухожу, не забыв присесть в поклоне, чтобы Серафина не рассердилась еще больше. Она, наверное, думает, будто ничего мне не сказала, но на самом деле я все поняла! Тому, что Аннит не поручают служений, определенно есть причина. И уж если сестра Серафина осведомлена об этой причине, мы с Аннит уж как-нибудь да сумеем до нее докопаться.
По дороге в кабинет я оправляю повой и вытряхиваю из облачения пыль. У двери медлю, набираю полную грудь воздуха, делаю сосредоточенное лицо и наконец стучу.