– Жди, – шепчу ей на ухо. – Я скоро вернусь.

Оставив кобылу, я иду к таверне, при этом держусь в тени деревьев. Предвкушение подстегивает меня – сейчас бы помчаться бегом и скорее распахнуть дверь. Сибелле дали первое поручение почти год назад, а я уже начала отчаиваться. Но и так мне повезло больше, чем Аннит, – она, бедняжка, все еще ждет. Это странно, я была уверена, что ей поручат убиение раньше, чем мне!

Ладно, не время думать об этом. Надо сосредоточиться на деле. Сейчас я на практике испробую все те навыки, которые мне дали в монастыре. Надо быть готовой ко всему. И помнить, что меня будут судить по степени моего успеха.

Добравшись до двери, я медлю, вслушиваюсь в невнятный гул голосов и перестук посуды. Нынче вечером в таверне яблоку негде упасть. Земледельцы пораньше вернулись с полей, а тут подоспели с моря и рыбаки. Ну и отлично, можно будет затеряться в толпе.

Я вхожу внутрь. Час довольно поздний, мужчины, успев опрокинуть не по одной кружке, на меня не обращают никакого внимания. Их гораздо больше занимает игра в кости, а также перспектива завоевать расположение какой-нибудь смазливой служанки.

Комната неплохо освещена, что мне опять-таки на руку. Держась, как учили, в тенях поближе к стене, я пробираюсь к лестнице, ведущей на второй этаж. Там находятся комнаты, которые можно снять на ночь.

Первая дверь справа, сказала мне сестрица Вереда.

Я так сосредоточена на этой лестнице и на том, чтобы ничего не забыть, что не сразу замечаю здоровенного увальня, поднявшегося со скамьи. Вскидываю голову, только когда он оказывается непосредственно у меня на пути и я на него наталкиваюсь.

– Ого, что тут у нас?! – восклицает он, подхватывая меня, чтобы я не упала. – Кажется, я отхватил лакомый кусочек на ужин!

Его капюшон надвинут на голову, мешая рассмотреть лицо, сзади болтается соломенная шляпа. Судя по одежде, он из тех, кто гнет спину в полях. Во мне вспыхивает раздражение. Задержки ни к чему, я желаю поскорее испытать себя в деле. Я уже готова посоветовать ему, чтобы убирался прочь, но тут до меня доходит, что этот малый может быть участником очередной проверки, которую устраивает мне аббатиса. Поэтому я лишь скромно опускаю глаза:

– Меня кое-кто ждет наверху.

Это срабатывает, причем даже сверх моих ожиданий: во взгляде, устремленном на меня, появляется похоть. Ага, он заинтересовался! Вместо того чтобы освободить мне дорогу, он надвигается, прижимает меня к стене. Сердце начинает отчаянно колотиться – я в ловушке! Усилием воли заставляю себя успокоиться. Говорю себе, что, скорее всего, он просто крестьянин, ничего обо мне не знающий. Я упираюсь руками в его грудь. Мышцы у него железные – даром ли он целыми днями налегает на плуг.

– Если опоздаю, мне несдобровать, – говорю жалобно и подпускаю в голос дрожи.

Пусть думает, что я испугалась.

Кажется, вечность проходит, прежде чем он отступает.

– Как закончишь там, возвращайся к Эрве´, лады? – шепчет он мне на ухо и все-таки дотягивается, жадно тискает меня пониже спины.

Проверка это или нет, мне все равно требуется вся моя выдержка, чтобы прямо на месте не выпустить ему кишки. Я упорно смотрю в пол, чтобы скрыть ярость, пылающую в моих глазах. Коротко киваю – и спешу дальше, а парень возвращается на скамью.

Наверху лестницы молодая служанка сражается с тяжелым подносом. Как раз когда я выхожу на площадку, она останавливается перед дверью. Той самой – ближайшей по правую руку.

Это дверь Жана Ранниона.

Пользуйся всяким орудием и всякой возможностью, даруемой тебе Мортейном. Одна из самых первых заповедей, которые мы затвердили в монастыре. Я обращаюсь к служанке: