Екатерина взяла чашку и принесла ее мне.

– Осторожно, горячий, – она поставила чашку на журнальный столик перед диваном. – Суть в том, что Миша заключил контракт на два года. Он полностью отдал свое тело в распоряжение Институту. С ним проводят опыты, какие-то испытания.

Меня трясло. Я все-таки накинула плед на плечи, а он предательски сполз до локтей.

– Мы хотели сбежать вместе, но его поймали.

– Деньги нам уже перевели, теперь ему нужно выполнить свою часть контракта. Осталось несколько месяцев. Это не так уж много.

Она говорила спокойно и убедительно. Ее слова могли оказаться правдой.

– А как же я?

– На вашем браслете есть метки.

Она подошла ближе и посмотрела на мой браслет, который я раньше не замечала.

– У вас контракт на три года. Здесь есть даты. Вам осталось отслужить еще два.

Я не помнила ничего ни об Институте, ни о контракте.

– Вы пошли на это добровольно. Не знаю, что вас заставило, но вы сами отдали свое тело Институту.

Не помню!

– Ваш чай, наверное, уже остыл.

Я взяла в руку чашку, и приятное тепло окутало ладони. Внутри была жидкость темно-красного цвета. Рука дрогнула, чашка качнулась. Несколько капель упали на серый ковер и оставили бордовые следы.

Я не хочу это пить! Это не чай!

– Вы должны вернуться, вы еще не исполнили условий контракта.

– Мне нужна помощь, – я вернула чашку на стол.

– Случился какой-то сбой, вы не должны были сбегать. В Институте разберутся.

– Я не хочу туда возвращаться. У меня нет умирающего сына.

Я осеклась, поняв, что высказалась слишком резко. Екатерина выглядела спокойной, но в ее глазах полыхал огонь справедливого гнева. Мне не следовало к ней приходить.

– Вы уверены, что нет? – подалась она в мою сторону, я вжалась в диван. – А вдруг есть? Вы сами подписали контракт. Вы должны его исполнить!

Почему мне нужны были деньги? Зачем я решила отдать три года своей жизни? Что произошло?

– Я отправила сообщение, пока заваривала чай. За вами скоро приедут.

Меня обдало холодом. Единственное, чем я успокаивала себя, что снова увижу Михаила и мы опять будем искать ответы на вопросы вместе. Он ведь остался там, «в Институте». И пусть он женат, я это переживу и не стану больше вешаться ему на шею. Он был нужен мне как союзник, попавший в ту же ловушку, что и я.

Раздался звонок. Я вскочила и уронила флисовый плед на пол.

– Сидите.

Я положила плед на диван и села. Екатерина открыла дверь, тихо поздоровалась и вернулась ко мне. Она снова встала перед диваном, у стенки с полками, на одной из которых стояла фотография. Я обернулась и увидела того молодого мужчину в очках, который почти нагнал меня у забора. Теперь на нем не было белого халата, и в темно-серой ветровке и черных джинсах его можно было бы не узнать. Но я узнала.

– Пока вас не забрали, хочу кое-что спросить. – Женщина отвернулась и взяла фотографию с полки. – Какого цвета ваш браслет?

– Красный, – ответила честно я и встала. Слабость в теле чуть не вернула меня обратно, но я посчитала, если буду стоять на ногах, то смогу защитить себя.

Не знаю, зачем она спросила про браслет. Она ведь сама на него смотрела и даже трогала три минуты назад.

– Ты еще не готова.

Она обернулась ко мне. Ее взгляд был холодным и знакомым, будто я не просто видела эту женщину, а была с ней на ты. Может, иногда заходила к ней, в эту квартиру, сидела на этом диване, брала книги с этих полок. Я почти вспомнила, как пялилась на свое отражение в черном фасаде кухонной тумбы, сидя на полу и прислушиваясь к шагам. К ее шагам.

Я почти вспомнила! И в тот же миг почувствовала мертвую хватку: мужчина прижал меня одной рукой к своему корпусу. Шею пронзила острая боль. Этот человек мне что-то вколол. Сердце выдало бешеный ритм. Я перестала чувствовать руки, потом онемели ноги, только колотилось сердце в груди. Мужчина ослабил хватку и посадил меня на диван, его взгляд оставался безучастным. Он выпрямился и куда-то отошел.