Бля-я-ядь, бред даже для такого психа, как я.

– Док… – вдруг ошпарило мыслью, – а я сам-то вообще… – повертел пальцем у виска, – не спятил?

– А как вам кажется?

Спятил.

– Так, ладно, я пошел…

– На МРТ, – перебил док, взяв мое направление, встал следом и кивнул на дверь. Я закатил глаза – сейчас запихает меня в эту «выхлопную трубу» и будет песочить мозг, дергая то мою личность, то альтер-эго. И так до тех пор, пока ему не покажется, что уже достаточно. – Посмотрим результаты и продолжим. Вы сегодня у меня задержитесь, молодой человек.

Серьезнее заявы от него я еще не слышал. И голос-то не изменил, но чувство, что в смирительную рубашку упаковал. Так я и поплелся за ним на МРТ и ПЭТ-сканирование.

Вот я попал…

***

Док стоял и рассматривал нейровизуализацию моего головного мозга. А я хоть и не первый раз видел эти срезы с разноцветными зонами, но ни черта не понимал.

– …Позитронно-эмиссионная томография зафиксировала, что при переключении на альтер-эго области, отвечающие за эмоции, функционируют в обычном режиме, как и при личности-хозяине…

Юрьич мял пальцами подбородок и всматривался в картинки, а я нетерпеливо посматривал на часы – собирался же учить вождению Маришку, но тут, походу, зависну еще на пару часов – уж я-то хорошо знал этот взгляд дока. А ведь собирался еще в бюро заскочить к Игорю. Ну надо же было сунуться к доку именно сегодня.

– То есть он чувствует все то же самое, что и я? – уточнил.

Вдруг из нас двоих мне это сомнительное счастье выпало?

– Да-да, именно так… – ответил психиатр, и я злорадно ухмыльнулся, посылая доппельга́нгеру «Еще раз к Маришке прикоснешься – буду пиздить тебя, как резиновую грушу». Надо было сначала к Пашке – попросить его, чтобы врезал от души, пусть бы двойник прочувствовал всю прелесть его отлично поставленного удара. – Но удивительно другое, дорогой мой друг… – док и так, и сяк рассматривал мои снимки и сверял с прошлыми, надолго замолчав.

Я не выдержал:

– Вы сейчас моей или своей смерти от старости ждете? – поинтересовался у него, цедя слова сквозь зубы. – Что там еще, твою мать?!

– Дело в том, что… хм-м… – док проигнорировал мою вспышку ярости и нетерпения, подсовывая снимки под зажимы на подсвеченном стекле. – Эта субличность не создает для вас барьеров, активность разных частей гиппокампа – центра памяти обо всех событиях жизни – полностью активна!

– Вадим Юрьевич, будьте проще! – взмолился я. – Я не сыплю полицейскими или военными словечками, а что я должен понять из всего, – покрутив рукой, обводя эти картинки, – этого? Я ваших институтов не кончал! Что вы хотите этим сказать?

– Или Егор прекратил выполнять функцию защитника и перестал реагировать на триггер… – док перевел взгляд на меня, любопытный такой, вопросительный.

Я его сейчас точно медленно душить начну!

– Перестал, – кивнул я, помня, как док объяснял, что Марина – триггер Егора, а не мой. Это тогда многое объяснило в его поведении в присутствии моей зефирки, а теперь становилось понятно и его молчание все эти месяцы – моя девочка его больше не «вызывала». – То есть Егора больше как бы и быть не должно?

По-моему, это логично. Нет тела – нет дела.

– Я подтверждаю, – пристально посмотрел на меня док, – что его и нет больше.

Ага, как же!

– Он есть, и он стал сильнее.

Юрьич на это покачал головой:

– Это не он. Не Егор.

На письме я бы свое состояние после этого заявления обозначил бесконечной строчкой точек. А так только глаза вылупил и челюсть отвалил. Когда дар речи вернулся, вышептал:

– То есть?

– Видите ли, мой друг, мы с вами не закончили исследование субличности, называвшей себя Егором, как вы помните, – надавил голосом, пеняя мне, что так и не явился ни разу на все его приглашения завершить серию исследований моего двойника. Но он же не вылезал, а кому охота лишний раз к психиатру соваться? – У меня было подозрение на то, что он и сам имеет субличность…