– Твою мать!

– Че?! – поднял на меня глаза Олег – пока я ставил диагнозы, этот накушался коньячком. – Да забей, – он понял, что я обеспокоен состоянием Алинки, но отмахнулся от сестры, – поймала трип.

У королевы совсем не по-королевски задрожали губешки, а по коже прокатился судорожный озноб. Я вскочил и подхватил ее на руки – тяжеловата, но взваливать на плечо нельзя – голова должна быть выше задницы. Иначе пиздец девке.

Хотя ей, похоже, и так…

Пока несся к выходу из клуба, расшибая человеческий трафик телом почти закатившейся звезды, туфли с нее слетели, узкое платье сползло выше, наверняка явив окружающим задницу в капроновых колготках. Но думать об этом было просто некогда. Фото ее зада в соцсетях – последнее, о чем стоило сейчас думать. Эти фото могут легко и стремительно смениться посмертными.

Из клуба выскочил как в жопу ужаленный, бросился к своей машине, матерясь, что не многорукий Шива. Верхову пришлось усадить на капот и прислонить к лобовому стеклу, чтобы достать ключи и открыть дверцу. Устроил ее на переднем сиденье, пристегнул и в три прыжка обежал машину, рухнул за руль и дал газу, даже не прогрев движок – в чудеса не верил, был уверен, что довезу труп.

Выхватил из кармана сотовый, и он заорал у меня в руках – звонил сводный братец Алинки.

– Пошел на хер! – рявкнул я в трубу и тут же нашел нужный контакт.

Ночь, пришлось звонить два раза до упора, пока на другом конце раздался не слишком довольный голос:

– Виталий, вы видели, который час?

– Вадим Юрич! Передоз кокаином! Лечу к вам!

– А я-то чем помогу?! – раздался уже вообще не сонный вопрос. – У меня психдиспансер, а не наркология!

– Вы ближе! Не довезу даже до вас, чую! Делайте что-нибудь!

– Вызову скорую.

– Нет! И полицию нельзя! Думайте, думайте, Вадим Юрьич! Я уже вижу клинику! Каталку давайте!

Бросил телефон на панель и протянул руку нащупать пульс на шее Алинки…

Жива еще.

Чуть не снес ворота, но, видимо, главврач охранника успел предупредить, потому что они уже почти совсем открылись, и я сам не понял, как пронырнул в не до конца еще раззявленную пасть кованых створок.

У главного входа торчали санитары с носилками.

Мне бы даже Димка-таксист позавидовал – такой я выписал дрифт, боком паркуясь у главного входа аккурат в сантиметрах от медиков. Дверь со стороны Алинки открыл изнутри и отстегнул девушку, когда ее уже тащили наружу. Успел увидеть, как её в предплечье всадили какой-то укол и бегом унесли. Бросил машину и рванул за ней, но санитар величиной со шкаф выписал мне стоп ладонью размером во всю мою грудную клетку.

– Нельзя. Ждите тут – так Юрич сказал, – прогудел пароходом и выпихнул меня на улицу.

Я матюгнулся и вернулся в машину. Сел за руль, захлопнул пассажирскую дверцу и только тогда понял, как меня колбасит. Я успел. Но теперь все зависело от Вадима Юрьевича.

От звонка сотового чуть не подпрыгнул, как на пружине. Снова Олег:

– Ты, борзый! – заорал он с ходу, и я отодвинул трубку от уха. – Где Алинка?! Я за нее перед Верховым яйцами отвечаю!

– Тогда считай, что ты уже кастрат, – ответил я спокойно, хотя внутри просто горело вернуться сейчас и въебать ему от души. Отвечало, блядь…

Прикурил, нервно поглядывая сквозь стеклянные двери в диспансер. В конце длинного и широкого холла было видно открытую дверь в какое-то помещение, залитое ярким светом. Туда и унесли Алинку.

– Чё ты сказал?.. – пытался наехать мажор.

Я скинул его вызов и выудил из списка контактов другой номер. Мне ответили после второго гудка:

– Слушаю… – настороженный голос.

– Верхов Роман Ильич?

– Вы кто, молодой человек?

– Алина сейчас находится в частном психдиспансере…