– Но я серьезно. Иногда я… – Чуну позволил слову утонуть в тишине, не зная, как закончить. Нет, неправда. Он точно знал, как хотел продолжить. И что бы он ни пытался сделать или сказать за последние четыре месяца, Миён его так и не простила. Так почему бы не сказать правду? Раньше он никогда этого не пробовал. – Иногда я думаю, что хотел бы доказать всем: я больше, чем просто чудовище из сказки. Люди придумывают все эти истории про нас и обвиняют нас во всех грехах человеческих. У нас должен быть шанс отстоять свою честь. Ты со мной согласна?

– Я больше о подобном не думаю. Эта жизнь теперь позади.

Провал. Миён по-прежнему смотрела на Чуну с подозрением, пытаясь понять, чем еще он мог руководствоваться.

– Что ж, очень надеюсь, что тебе станет лучше. Я знаю, ты не веришь ничему из того, что я говорю. Но это правда.

Он ушел прежде, чем она успела бросить еще одну колкую насмешку.

Закрыв дверь, Чуну задумался, какого черта он тратит время на все это. У него были дела поважнее. Он запустил бизнес. И хотя деньги у него водились в достатке, не следовало слишком долго пускать дела на самотек.

Затем что-то привлекло его внимание. Что-то, чего не должно было здесь быть. По коридору двигалось с полдюжины человек: медсестры и пациенты, врачи и члены семей. Но, словно легкое дуновение на коже, его внимание притянул образ в черном. Чуну встретился взглядом с Хёком, прежде чем чосын саджа исчез в коридоре.

Чуну не убежал. Жнец явно хотел, чтобы он последовал за ним. И когда Чуну повернул за угол, то он увидел, как в конце коридора медленно закрывается дверь.

Проскользнув в темную комнату, Чуну понял, что это кладовка. В дальнем ее углу Хёк разглядывал коробку с марлей, словно ничего увлекательнее в жизни не видел.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Чуну.

– Разве так приветствуют старого друга?

Услышав слова «старый друг», Чуну заскрежетал зубами.

– Я не в настроении для загадок, Хёк. Что ты здесь делаешь?

– Мне просто интересно, как у тебя дела. Как поживает твоя… подруга?

Инстинкты Чуну закричали. Хёк не из тех, кто тратит свое время на подобные глупости.

– Почему ты здесь? – повторил Чуну.

– Ты знаешь почему.

– Не надо.

– Не надо что?

– Не делай с ней того, за чем ты пришел, – попросил Чуну.

Хёк покачал головой:

– Ты же знаешь: ты не можешь мне ничем помешать.

– Поэтому я прошу тебя не делать этого, – настаивал Чуну. – Пожалуйста. В память о былых временах.

Хёк вздохнул, затем поджал губы. Он всегда так делал, когда раздумывал. Хороший знак – в девяти случаях из десяти жнец был настолько уверен в своих целях, что не давал себе даже секунды на размышления. Эта черта была присущая всем чосын саджа: если им дадут задание, они ни перед чем не остановятся. И ни за что не передумают. Вот почему многие называли их сверхъестественными бюрократами.

– Я чувствую энергию, исходящую от этой кумихо, – поделился Хёк. – Она связывает ее с чем-то в Срединном мире.

– И с чем же, ты знаешь? – спросил Чуну, хотя уже подозревал.

– Ты когда-нибудь спрашивал себя, как кумихо могла выжить, сто дней не питаясь энергией? – сказал жнец вместо того, чтобы ответить на вопрос.

– Конечно, – кивнул Чуну. – Но мы решили, что это из-за пропажи ее бусины. – Вдруг его осенило: – На самом деле бусина не пропала. Она где-то в Срединном мире.

– И все еще связана с кумихо, – дополнил жнец.

– Как нам ее найти? – вслух поинтересовался Чуну. – И что может удерживать ее в Срединном мире?

– Это не моя забота. Я просто хочу прервать эту связь. Не важно как.

Это оно! Чуну в деле.

– Так дай мне шанс.

– Шанс? – Хёк рассмеялся. – Что ты можешь сделать, токкэби без панмани?