– Подождешь, – ухмыльнулся «орангутанг», – сперва с этими разобраться надо. Ну-ка ты, иди сюда! – обратился он к Рафику.

Рафик медленно шагнул в его сторону. Он сильно побледнел, но был спокоен, только левая бровь слегка подергивалась.

«Нервный тик», – подумал я.

Мне было по-настоящему страшно. В глазах этого дегенерата с пистолетом затаилась смерть, и я понимал, что они вряд ли оставят нас в живых. Вот что значит недооценить противника. Не такие уж они дураки, оставили одного для подстраховки и сейчас возьмут нас голыми руками. Попробовать выбить пистолет, но ведь далеко, не успею! С такого расстояния только слепой промахнется!

– А теперь попрыгай, может, я тебя пожалею! – Пистолет качнулся в сторону Рафика. Произнося эти слова, бандит ухмыльнулся, показав желтые лошадиные зубы.

– Пошел ты, козел! Пососи сначала у пидора! – От волнения в голосе Рафика появился давно забытый им кавказский акцент.

Размахнувшись свободной рукой, «орангутанг» ударил Рафика по лицу, и он легко, словно пушинка, отлетел в сторону. В этот момент я прыгнул вперед. Грохнул выстрел, что-то обожгло плечо, но я уже захватил руку с пистолетом, выкручивая кисть. Пистолет с глухим стуком упал на ковер. Зарычав от ярости, бандит другой рукой ухватил меня за волосы. Морщась от боли и запаха потного немытого тела, я подсек его ноги, и мы, сцепившись, покатились на пол. Он был явно сильнее, и я чувствовал, как хрустят мои кости. Грязная пятерня схватила за лицо, норовя выдавить глаза. Неожиданно он разжал захват, дернулся и обмяк. Я не видел, как Андрей, широко размахнувшись сцепленными в замок руками, ударил «орангутанга» в основание черепа.

– Надо их допросить. – Вытерев лицо, Рафик отшвырнул в сторону испачканный платок. Разбитая губа продолжала кровоточить, и он время от времени облизывал ее языком. – Нужно узнать, на кого они работают. Судя по всему, «дикари», но этот красавчик кого-то мне напоминает, не помню только, кого именно!

«Красавчик орангутанг», уже крепко связанный, все еще не приходил в себя. Временами он начинал хрипеть, конвульсивно вздрагивая.

– Как бы не сдох, – задумчиво произнес Андрей. Он стоял около окна, дымя очередной сигаретой. Луч солнца освещал его лицо, и было видно, как на скулах двигались желваки.

– Ничего, он живучий! – прошипел Рафик, пнув «орангутанга» ногой.

Тот дернулся, застонал.

– Приходит в себя. – Рафик занес ногу для следующего удара.

– Перестань, он же связанный! – неожиданно заступился я. Рафик удивленно обернулся.

– Что?!

– Я сказал – перестань!

– Какие мы гуманные, – презрительно скривился он, однако отошел в сторону.

Некоторое время все молчали.

– Что у тебя с плечом? – спросил Андрей и, не дожидаясь ответа, подошел ко мне. – Дай посмотрю!

Окровавленная рубашка неприятно липла к телу. Двигать рукой было, впрочем, почти не больно.

– Ерунда, лишь слегка задело, но нужно перевязать, – выдал он наконец заключение. – Есть бинт?

– Сейчас принесу. – Рафик вышел из комнаты.

Я чувствовал, что весь дрожу. Кожа покрылась пупырышками озноба. Ноги были тяжелыми, словно налились свинцом.

«Не получается из тебя супермена, – с горечью подумал я, – чуть-чуть задели, а уже трясешься, как мокрая мышь».

Подойдя к столу, я налил себе коньяка и залпом выпил полный стакан. Коньяк попал не в то горло, но когда я откашлялся и перевел дыхание, то почувствовал, что озноб прошел. Вернулся Рафик с бинтом, пузырьком йода и чистой рубашкой.

– Тестевская, – объяснил он, – мои-то тебе малы, но эта, может, налезет.

– И давайте быстрее, ребята, нужно закругляться!

Через десять минут я, перевязанный и переодетый, сидел в кресле, прихлебывал коньяк и наблюдал за событиями, разворачивающимися в комнате.