Хмыкая, я сметаю все со стола. Бумаги разлетаются по ковру, а книги с грохотом падают на пол, так же, как и ноутбук, который вырывает кабель для зарядки из розетки при падении. Подойдя к комоду, я ворошу его содержимое, проводя мысленную инвентаризацию. Внутри лежат различные мелочи и безделушки, записка от Уиллоу на липком стикере и лампа для тех случаев, когда мир вокруг мне кажется слишком ярким, но мне не хочется оставаться в полной темноте.

Когда мои пальцы касаются маленького стеклянного шара, я сразу вспоминаю о маме и сообщении, которое она прислала мне ни с того ни с сего. Перед своим уходом она всегда оставляла какую-нибудь вещь, которая напоминала о ней, и людям снова приходилось с ней встречаться, чтобы ее вернуть. Шарф, серьги, пояс. Однажды она забыла у меня обручальное кольцо. Все эти вещи, словно хлебные крошки, всегда вели к ней, и в детстве я прятала их, чтобы когда-нибудь вернуть. Как будто это пазлы, которые я хотела соединить вместе.

Она всегда брала предмет после минутного молчания, уставившись на него так, будто никогда не видела прежде.

– Легко пришло, легко ушло, – говорила она, улыбаясь. – Спасибо, дорогая.

Затем она клала эту вещь на место, а уже на следующий день я находила у себя что-то другое, принадлежащее ей: губную помаду, заколку для волос, ее телефон.

Я должна была понять, что девиз «легко пришло, легко ушло» запечатан в ее сердце. Все вещи в своей жизни она принимала с такой легкостью, которую я никогда не понимала. Ее друзья и мужчины приходили в нашу жизнь и занимали в ней место до тех пор, пока она не бросала их. И момент, когда она избавится от меня, был лишь вопросом времени.

Как только я стала чувствовать себя оторванной от нее, как никогда раньше, то принялась собирать оставленные ею вещи. Я бережно хранила их в коробочке и не отдавала, потому что мне хотелось, чтобы она вернулась и увидела в них отражение самой себя, которое я так берегла. Я хотела, чтобы она увидела его во мне.

Одной из таких вещей стал глобус. Он стерся настолько, что голубая краска, покрывающая океаны, остается на подушечках моих пальцев. Я раскручиваю его и наблюдаю, как остальная краска осыпается, образуя горку на столешнице комода. Впервые в жизни я так обижена на мать. Мне хочется позвонить ей и рассказать, что в моей комнате кто-то был и я боюсь здесь оставаться, но мой звонок, несомненно, перейдет на голосовую почту. В те моменты, когда мне необходима ее поддержка, мамы просто нет рядом.

Исключением были лишь моя нога и карьера, но всему хорошему приходит конец.

Внезапно я ощущаю всплеск гнева и беру в руки стеклянный шар. Он умещается на моей ладони, но его трудно обхватить пальцами. Подставка глобуса стеклянная, а все детали тонкие и изящные.

Где она его взяла? Почему оставила?

С размаху я бросаю его в стену, ожидая, что он разобьется вдребезги, но вопреки моим надеждам шар остается целым. Лишь на подставке остается крошечная трещина, а сам шар падает с нее, закатываясь под мою кровать.

Сделав глубокий вдох, я возвращаюсь к окну. На краске подоконника видны царапины – свидетельства того, что кто-то цеплялся за него, чтобы отпереть окно.

Теперь я осознаю, что тот, кто это сделал, может вернуться, и это побуждает меня к действию. Я звоню Уиллоу, которая отвечает после третьего гудка, но поскольку фоновый шум почти заглушает голос моей подруги, она кричит, чтобы я подождала, пока она отойдет, а затем все посторонние голоса стихают.

– Эй, ты где?

– Дома.

Я впиваюсь ногтями в собственную ладонь, быстро объясняя ситуацию.

Я рассказываю, как вернулась домой, приняла душ и обнаружила постороннего в своей комнате, который, должно быть, проник туда через окно, и выражаю сомнение в том, что ей стоит возвращаться домой.