…Знаешь, Анют, я давно не видел тебя. Последнее время ты у меня существуешь только в виде этих черных буковок в окне мессенджера, складывающихся в слова и предложения – ласковые, добрые, окрыляющие или бурчащие. Иногда я думаю – а реальна ли ты? Ты по-прежнему та самая женщина, на которую я, разинув рот, глядел все эти годы, как первоклассник на тётеньку с обложки журнала? Да ну, не может быть, ущипните меня!)))

Но против фактов не попрешь. Это ты. И когда я езжу мимо твоего дома, я понимаю, что ты реальна и осязаема. Я могу тебе позвонить и услышать твой голос. Я могу почувствовать на расстоянии, когда ты плачешь или смеешься, расслабляешься или грустишь. Ну, по крайней мере, думаю, что могу))) Значит, ты существуешь не только в моем воображении.

И знаешь что?…

Я очень по тебе скучаю и мечтаю о том дне, когда снова смогу прижать тебя к себе и осыпать поцелуями… всю-всю-всю.

Я очень тебя люблю.

И очень хочу, чтобы ты была всегда…

Вот такое желание. Правда, нескромное?

Твой Лис

Кравец. Извини, что я такая сегодня.

Глинкин. О, а мы говорить умеем! Ну хотя бы пальчиками по клавишам. Молчала весь день, смотреть было больно на тебя.

Кравец. А мне было больно смотреть на Аньку в гробу. Как будто спит, но уснула в плохом настроении или кошмары снятся. Такая потерянная. Мне все казалось – вот сейчас разнимет руки, откроет глаза, приподнимется на локтях и заплачет…

Глинкин. Да, я тоже об этом подумал. Но ты выглядела не лучше, только живая))

Кравец. Спасибо за юмор.

Глинкин. Он у меня черный, чернее ночи. Самому паршиво. Знаешь… в какой-то момент… Наверно, это глупо… Но смотрел минуты две в ее мертвое лицо и был почти заворожен)) в лицах покойников есть какая-то магия, особенно если при жизни были знакомы) иногда сижу дома и листаю фотографии с похорон знаменитостей и не могу оторваться.

Кравец. Мля, вот извращенец)) какая к черту магия?

Глинкин. Видишь ли, ОНИ УЖЕ ЗНАЮТ ЧТО ТАМ… а мы еще нет))

Кравец. У нас все впереди) тоже узнаем, только рассказать никому не сможем. Погоди, ты бухой чо ли?!

Глинкин. На поминках в столовой увлекся маненько.

Кравец. Ясно. Видел Собакина? Как статуя, хоть бы один мускул дрогнул. Все вокруг соплями умываются, а ему хоть бы что.

Глинкин. Он такой, я тебе уже говорил.

Кравец. Ты посмотрел видео, которое я тебе вчера прислала?

Глинкин. Так, дорогуша, давай-ка в Телеграмм переезжать, здешний рабочий чат вскрыть плевое дело.

Кравец. Хорошо.

…

Глинкин. Как слышно, прием!

Кравец. Я тут. Ну что?

Глинкин. Кошмар, что я могу сказать. Я в шоке, никогда бы на него не подумал, он же к ней как к дочери относился! Сучара.

Кравец. Он был бухой, ты же видел.

Глинкин. Какая в жопу разница!!! Вот сейчас накачу еще соточку и пойду его мордой по батарее возить.

Кравец. Слав, ты бы лучше домой пошел отсыпаться. Сегодня вряд ли кто-то будет работать, по коридорам ветер гуляет. Да и Собаки нет на месте.

Глинкин. Да ничо, посижу пока. Нет, ну он реально сука. С этим же надо что-то делать.

Кравец. Пока ничего не будем делать. Он просто напился, приперся к ней домой и пытался завалить на диван, чуть трусы не стянул. Но все обошлось. Думаю, он потом ее за километр обходил.

Глинкин. Вот так живешь, работаешь с людьми много лет – и тут такое блядство! Извини за мой французский, я знаю, что ты не переносишь мат.

Кравец. Иногда уместно. Короче, я еще не все материалы с флешки Аньки посмотрела, их тут десятки. Займусь на днях. Кроме видео тут есть еще письма какого-то Лиса – такие нежные, трогательные, я чуть не прослезилась. Не знаешь, кто это может быть?

Глинкин