В переходе от двадцатого к восьмому подъезду сложили больше двадцати убитых[66]. По словам врача-добровольца, к 11 ч. утра от ранений скончалось 20 человек. Раненые, находившиеся в цокольном коридоре, умирали в основном от пуль со смещенным центром тяжести. Такая пуля входит, например, в ногу, а выходит из головы, кромсая все на своем пути. «После нашего ухода, – уточняла врач-доброволец, – на первом этаже двадцатого подъезда, в цоколе, осталось 12 тяжелораненых и 25 убитых. Сторожившие нас автоматчики уверяли, что раненых увезут в больницу»[67].

Сотник В.И. Морозов.

Фото предоставлено редакцией газеты «Завтра»

Тамара Ильинична Картинцева во время штурма оказывала медицинскую помощь в восьмом подъезде Дома Советов. В медпункте восьмого подъезда оказали помощь примерно ста раненым. После чего их отправляли в двадцатый подъезд[68]. Примерно в то же время один из санитаров сообщил чешскому фоторепортеру Войтеху Лавичке, что в медпункте на первом этаже уже несколько десятков погибших и раненых[69].

«Я вышел из приемной третьего этажа и стал спускаться на первый, – свидетельствует человек из окружения A.B. Руцкого. – На первом этаже – жуткая картина. Сплошь на полу, вповалку– убитые… Там их наваляли горы. Женщины, старики, два убитых врача в белых халатах. И кровь на полу высотой – в полстакана – ей ведь некуда стекать»[70]. По свидетельству художника Анатолия Леонидовича Набатова, на первом этаже в восьмом подъезде слева от холла в штабель сложили от ста до двухсот трупов. Его ботинки промокли от крови. Анатолий Леонидович поднимался до шестнадцатого этажа, видел трупы в коридорах, мозги на стенах. На шестнадцатом этаже, еще в первой половине дня, он заметил человека, который сообщал по рации о передвижении людей. Анатолий Леонидович сдал его казакам. У задержанного оказалось удостоверение иностранного журналиста. Казаки отпустили «журналиста».

Уже после событий президент Калмыкии К.Н. Илюмжинов в одном из интервью заявил: «Я видел, что в Белом доме не 50 и не 70 убитых, а сотни. Вначале их пытались собирать в одно место, затем отказались от этой идеи – было опасно лишний раз передвигаться. В большинстве своем это были люди случайные – без оружия. К нашему приходу насчитывалось более пятисот убитых. К концу дня, думаю, эта цифра выросла до тысячи»[71].

P.C. Мухамадиев в разгар штурма услышал от своего коллеги депутата, профессионального врача, избранного от Мурманской области, следующее: «Уже пять кабинетов забиты мертвыми. А раненых не счесть. Более ста человек лежат в крови. Но у нас ничего нет. Нет бинтов, нет даже йода…»[72]. Президент Ингушетии Руслан Аушев сообщил вечером 4 октября Станиславу Говорухину, что при нем из Белого дома вынесли 127 трупов, но много еще осталось в здании[73].

Число погибших значительно увеличил обстрел Дома Советов танковыми снарядами. Под утро 4 октября защитникам Верховного Совета сообщили, что к зданию парламента выдвигаются танки. Подполковник Борис Александрович Оришев организовал из женщин, ветеранов Великой Отечественной войны группу и направил навстречу танкам. Спустя время, на одном из поминальных мероприятий, Борис Александрович встретил человека из той группы, который сообщил, что они действительно пытались остановить продвижение бронетехники и что людей давили. В прессе опубликован радиоперехват разговора командира танка со своим начальством:

– Я – номер такой-то. Не могу продвигаться, люди ложатся под танки.

– Дави их!

– Я не могу!

– Я тебя расстреляю. Дави![74]

От непосредственных организаторов и руководителей обстрела можно услышать, что по зданию стреляли безобидными болванками. Например, бывший министр обороны России П.С. Грачев заявил следующее: «Мы выстрелили по Белому дому шестью болванками из одного танка по одному заранее выбранному окну с целью вынудить заговорщиков покинуть здание. Мы знали, что за окном никого не было»