Я уже открыла было рот, намереваясь задать старшим подругам вопрос, но меня опередила Лета:

– Постойте, – рассудительно сказала она, словно собираясь отвечать билет, которого не было в списке заданий к экзамену, – тогда, в начале истории, вы сказали, что было одно преодолевшее переход животное. Оно… «свалилось замертво», вы сказали?!

Ксантиппа переглянулась с Лидией, и та нахмурила брови.

– И верно, – покивала специальный хроникёр, припоминая. – Я машинально употребила фигуру речи, понимаете, ремесло способствует. Безусловно, совершившее переход животное всего лишь лишилось чувств, как это часто с ними в таких обстоятельствах случается, и к моменту прибытия оперативной группы продолжало пребывать в бессознательном состоянии. Сказать по правде, оно до сих пор не пришло в себя, и содержится в специальной лечебнице при храме Сребролукого, где его пытаются привести в норму, чтобы переслать в наш храм для допроса. Однако шок был слишком велик, и существо по-прежнему находится в коме.

– Шок… велик, – прошептала Лета. Лицо ее сделалось неподвижным, а голос зазвучал монотонно, как если бы она цитировала по памяти. – «Профилактические меры не были вовремя приняты, и оно впало в кататонию. Мы называем это состояние «одержимостью голодными духами». Неумирающая тварная душа вампира борется с обезумевшей некротической массой, пытающейся вырваться из силков немертвой плоти». Неужели нельзя осуществить откачку излишков испорченной духовной энергии?

– Если сделать это единовременно, животное лишится нужных нам воспоминаний. Плюс попорченное оборудование необходимо было восстановить. Откачка производится, но нужно время и скрупулезная работа, чтобы не повредить тонкий психический слой. Ты знаешь и сама, какой он у вампиров ранимый, – отвечала Ксантиппа, с интересом глядя на Лету.

Мы с Меланидой, слушая их дискуссию, слегка заскучали.

– Выходит, свидетель все-таки есть, – обратилась послушница Грации к Лидии. – Надо только дождаться, когда он придет в себя.

– Да, – улыбнулась специальный хроникёр. – И тогда наша доблестная милиция поймает зловещего нелегала. А я, наконец, смогу обнародовать эти сногсшибательные новости в превосходной передовице!

Я и Меланида с облегчением рассмеялись.

– За поимку нарушителя! – предложила тост я.

Мы чокнулись и выпили, ощущая, как с нежным вкусом вина возвращается беззаботное ощущение праздника.

– Как здорово, что все мы сегодня встретились! – с чувством проговорила я, расслабленно разваливаясь на стуле. – Надо почаще собираться!

– Простите, что заставила вас ждать, – раздался за моей спиной почтительный голос Корониды. – Но в этот час очень трудно поймать свободного рикшу.

– Приветствую младшее поколение! – отозвалась Ксантиппа, отодвигая для Корониды стул. Меланида послала мне, а затем и удовлетворенно потирающей руки Лете по испепеляющему взгляду. Лидия, чуя в моей помощнице новый источник сплетен, приветливо улыбнулась.

Юная поклонница Совоокой втиснулась между мной и Ксантиппой, ухватила протянутый ей официантом бокал, и первым делом жадно осушила его.

– Штрафная, – с уважением сказала Ксантиппа, глядя, как моя помощница, отдуваясь, закусывает солеными бобами. – Будь любезна, следующий выпей вместе с нами.

Коронида кивнула, старательно работая челюстями, подставила официанту бокал. Мы повторили ее жест, и, чокнувшись, выпили, плеснув в стоявшую подле стола чашу немного вина в честь богини-покровительницы вновь прибывшей. Официанты принесли нам виноград и блюдо с зажаренными до хруста голубиными крылышками, и некоторое время мы отдавали дань закуске, утоляя легкий, возбужденный щедрыми возлияниями, голод под бодро журчащий поток коронидиной болтовни. Этой славной многими добродетелями девице вкушение пищи на зависть всем нам ничуть не мешало говорить.