С его доводами Джаван также не мог не согласиться. Трапезустий по какому-то непонятному разумению, несмотря на болезнь пленников, отказался их уничтожить, хотя это было бы правильно с точки зрения недопущения эпидемии. И теперь именно из-за этого город был полупустым. Пленников просто согнали в тюрьмы и держали там, по возможности не подпуская к ним людей. Видите ли, государь почему-то считал, что неразумно так просто взять и убить всех пленников, ведь в Союзе давно не было массовых жертвоприношений. На что он надеется? На то, что они сами собой вылечатся, и тогда жрецы принесут их в жертву как подобает? Как-то это глупо, даже в высшей степени глупо.

Мда, Джавана Трапезустий последнее время только и делал, что разочаровывал. Он, конечно, всегда был самовлюбленным подонком, но дураком – никогда. А тут вытворяет непонятно что. Ну, наверное, как любой власть имущий, он только и думает о том, как бы эту власть удержать и преумножить. А столь удачный момент принести такие обильные жертвы предкам, как этот, ему навряд ли скоро представится, и, понятно, Трапезустий не хотел так легко отказываться от такой возможности. Но, черт подери, что он будет делать, если половина жителей города помрет от невиданной болезни?!

Ора всхлипнула, и Джаван только теперь заметил, что она снова плачет. Эх, это до какой степени нужно переживать, чтобы не контролировать свои эмоции по прошествии стольких дней? Да, видимо, она его действительно любит, очень сильно любит.

– Не плачь, сестренка, – принц попытался успокоить Ору. Он понимал, что все будет без толку, но очень хотел попробовать. – Я знаю, ты любила его, ты хотела выйти за него замуж. Но не мы придумали этот мир и не мы сделали его таким жестоким. Каждый из нас может умереть раньше срока – и я, и Трапезустий, как наш отец умер. Но мы должны быть сильными, научиться преодолевать это. Да, это тяжело, очень тяжело, но ты справишься! Ты же сильная, очень сильная. Кто-кто, а я это знаю. Поплачь, наверное… или не стоит. Но это пройдет. Да, будет больно и тоскливо, но со временем и эта рана заживет. Куаутемока уже не вернуть, – и при этих словах Джаван лишь подумал: «И слава духам».

– Но твоя жизнь продолжается дальше. Ты справишься с этим, тебе станет легче, ты найдешь себе достойного жениха, и у тебя будут прекрасные дети, и все будет хорошо.

– Не нужен мне другой, – сквозь слезы пробормотала Ора.

– Я знаю. Но это только сейчас. Нам всем сложно, мы все ходим по острию ножа, и ты сама это видишь, если ты, конечно, видишь и слышишь, что здесь происходит. Пожалуйста, попытайся быть сильной, как нас учил отец, как я стараюсь. Мне ведь тоже нелегко. Наш братец уже столько дров успел наломать, что я только и успеваю разгребать за ним всякое дерьмо. Ты даже не представляешь себе, как это тяжело, и я очень сильно переживаю, потому что, если что, проблемы будут у всех нас.

– У нас и так уже одни только проблемы, – махнула рукой Ора, вытирая слезы.

«Ну, хорошо, хоть плакать перестала», – подумал Джаван.

– А вот тут ты не права! Главное, что мы вместе! – с натянутой улыбкой воскликнул принц. Конечно, у него самого было настроение вовсе не веселое, и поводов для радости было мало, если они вообще были. Но все-таки сестре сейчас намного хуже, и нужно держать себя в руках, чтобы хоть как-то ее приободрить. Вот она уже плакать перестала, глядишь, может, и улыбнется, уже хорошо. А с остальными проблемами Джаван разберется.

ХХХ

– Паскуды! Куда они делись?! – в гневе орал человеколев.

Четверо котов преследовали воришек из храма пса от самого гостиного двора, проследовали за ними до границы поселения, а затем пошли по их следам, которые вели на неоживленную дорогу. Но вскоре на мокрых камнях, которыми была вымощена дорога, следы беглецов оборвались, и теперь лев голосил от злости изо всех сил. Двое его товарищей пошли вперед повыискивать следы псов, пока главный гневался. А четвертый, посчитав, что это самое удачное время, пошел в кусты справить нужду.