В совершенстве владеющие магией, управляющей живой природой, эльфы согнали пленников на краю поляны и приковали к земле корнями деревьев. Само собой, при этом остроухие не забыли приставить к своей добыче охрану. Судя по тому, что у Кауатемока отняли его посох, людоеды поняли, что два товарища – жрецы-чародеи. Поэтому двух брахманов держали под прицелом трое лучников, а еще за ними пристально наблюдал друид, эльфийский священнослужитель и боевой маг. Это очень плохо, ведь в таком случае сбежать будет очень проблематично, если вообще возможно… Если бы не это, можно было бы попытаться улизнуть, ведь навряд ли эльфы заметят бегство двух пленников из полусотни. Хотя кто его знает, быть может, остроухие поужинают, выпьют, а там, глядишь, брахманам выпадет шанс спастись. Главное, чтобы кого-то из них не решили съесть…

С другой стороны поляны, подальше от пленников, эльфы сложили амуницию и снаряжение, приставив к ним отдельную охрану. Парочка остроухих пошаманила над костром, и вскоре ночной полумрак разогнал яркий свет угрожающего пламени. Вот и настал страшный момент – охотники за головами стали выбирать, кого они съедят сегодня… Эльфы столпились возле несчастных пленников, рассматривали их, щупали, трогали, обсуждали.

Охи, ахи, стоны и причитания пленников стихли. Животный ужас сковал язычников, и они смиренно ждали своей участи, не решаясь даже пошевелиться. Куаутемок от страха прижался к земле и опустил взор. «Лишь бы не меня, лишь бы не меня…» – молился жрец.

Кто-то схватил Куаутемока за подбородок и бесцеремонно задрал ему голову. Безжалостные глаза эльфа, казалось, видили его насквозь. Остроухий наклонил голову жреца в одну сторону, затем в другую, внимательно рассматривая на свету.

– Не, этот слишком жилистый! – остановил товарища другой остроухий, похлопывающий брахмана по бокам. – Его сначала откормить надо, давай другого.

– Может, тогда его друга? – предложил эльф, держащий Куаутемока, осклабив свои устрашающие заостренные зубы.

– Нет! Сегодня я хочу человека, а не зверя! – послышался мелодичный женский голос, который мог бы быть чарующим, если бы не тот факт, что девушка сейчас решала, кого отправить на заклание.

Саму эльфийку Куаутемок не видел, но он был уверен, что она прекрасна. Они вообще все прекрасны, остроухие девицы. Охотник, сдавивший своей стальной схваткой лицо брахмана, повиновался и отпустил жреца. Слава духам, что у эльфов матриархат, а значит, людоедшу никто не посмеет ослушаться, и Куаутемоку с Куном ничто не угрожает, по крайней мере пока что.

За эти несколько мимолетных секунд, когда эльфы решали судьбу двух брахманов, Куаутемок весь взмок, жизнь пронеслась у него перед глазами. Да, он никогда этого не забудет, это будет его самым страшным воспоминанием, будет сниться в ночных кошмарах. Он посмотрел на Куна. Койот весь дрожал, а его глаза неестественно выкатились от ужаса, сверкающими блюдцами уставившись в пустоту.

В итоге остроухие выбрали двух человек более плотного телосложения. Бедолаги, едва осознав, что роковой выбор пал на них, истошно заорали, завизжали. Но эльфы быстро положили этому конец и принялись разделывать мертвецов. Это зрелище было ужасным даже для язычников, которые привыкли приносить в жертву духам своих врагов. Белоснежные одежды эльфов быстро обагрились, придав их облику демонический вид.

Эта изуверская картина была настолько отвратительной, что у Куаутемока ком подступил к горлу. Он чувствовал, что его сейчас вывернет наизнанку. Брахман пытался заставить себя не смотреть на все это, но не мог, словно его взор был прикован к эльфам какой-то невиданной кошмарной магией. Он хотел не думать о том, что сейчас происходит, но мысли не слушались его.