Шеф его за это убьет.

Джули застыла на сиденье, крепко вцепившись в подлокотник, словно ища в нем опоры, и смотрела прямо перед собой сквозь лобовое стекло.

– По этой дороге я не попаду домой. – Она наклонилась вперед, всматриваясь в узкую, усыпанную гравием дорогу и окружавшие ее густые деревья, освещенные светом его фар. – Я думала, вы отвезете меня домой. Здесь что, объезд?

– Ваш дом все еще опечатан как место преступления. Пока он опечатан, входить в него нельзя.

Она кивнула с тяжелым вздохом.

– Вряд ли эта дорога ведет к отелю, кажется, мы отъехали очень далеко от города.

– То место, куда мы едем, называется «Небеса хармони». Вы увидите его, когда мы окажемся на следующем холме. Видите – там, впереди, небо светлее? Там яркое освещение.

– «Небеса хармони» – какой-то мотель?

Он объехал яму, удивляясь плохому состоянию дороги. Но все-таки не стоит забывать, что в прошлом месяце было много дождей, а он уже довольно давно не заезжал в эти края.

– Крис!

Он покачал головой.

– Это не мотель. Это – частный дом на ферме, где занимаются реабилитацией лошадей. Он принадлежит моим друзьям, Диллону и Эшли. Сейчас их нет дома, но я думаю, они не станут возражать, если мы у них переночуем.

Все возражения, которые она только могла бы придумать, немедленно испарились, когда они въехали на холм и увидели владения Диллона. От открывшегося ей невероятного вида у Джули пропал дар речи. Крису польстило ее изумление.

Учитывая, сколько Крис потрудился, помогая Диллону отстроиться и поддерживать ферму, он не мог не чувствовать ее отчасти своей. Но после того, как Диллон женился, Крис стал реже у него появляться. Новобрачным нужно было личное пространство, особенно сейчас, когда они ждали ребенка.

Он остановился возле двухэтажного белого фермерского дома, выключил двигатель и какое-то время сидел неподвижно, тоже наслаждаясь видом. Мягкий свет прожекторов, на установке которых настояла Эшли и которые больше создавали атмосферу, чем служили безопасности, освещал длинный белый чистый забор и простиравшиеся на многие километры заливные зеленые луга.

За домом виднелась часть огромных конюшен. Он остановился в конце длинной, опоясывавшей весь дом веранды, на которой стояли белые кресла-качалки и старомодные качели на цепях.

– Как красиво, – прошептала Джули. Легкий бриз раскачивал качели, их цепи слегка поскрипывали, сливаясь с ночным хором цикад.

– Еще бы, – ответил Крис.

Он заглушил двигатель и любовался ее профилем. Огни сада переливались в медовых прядях ее каштановых волос. У нее был маленький носик и светлая кожа, чуть присыпанная веснушками на обеих щеках.

– «Небеса Хармони», – прошептала она. – Вы сказали, что на этой ферме занимаются реабилитацией лошадей?

Он махнул в сторону конюшен, двери которых были заперты на ночь.

– Там внутри примерно пара дюжин лошадей, еще дюжина, или около того, – пасутся снаружи. Эшли и Диллон каждое лето проводят лагеря верховой езды, а потом оставляют у себя почти всех лошадей. Они лечат их в течение всего года и восстанавливают у них доверие к людям. Через пару месяцев начнут прибывать первые участники лагеря. Здесь, чуть подальше, стоит дом для наемных рабочих и еще один – для участников лагеря.

– Эшли и Диллон женаты?

Он кивнул:

– Уже почти год.

– А кто же тогда Хармони?

Улыбка Криса померкла.

– Младшая сестра Диллона. Она любила лошадей даже больше, чем он, что кажется почти невозможным.

– Любила? А почему в прошедшем времени?

– Она умерла уже довольно давно. Подождите минуту, я помогу вам выйти из машины.

Не дожидаясь, пока она спросит его еще о чем-нибудь и его снова одолеют тяжелые воспоминания, он выскочил из своего внедорожника и поспешил к пассажирской дверце. Дорожный просвет его полноприводного автомобиля был больше, чем у среднего внедорожника. При своем росте в метр восемьдесят семь Крис мог спокойно садиться в машину и вылезать из нее. Но Джули была намного ниже его, поэтому ему пришлось поднимать ее в салон, когда они выезжали из полицейского участка. Он понял, что совершенно не возражал против такой необходимости. Джули была очень хорошенькой.