В результате я еще пять минут униженно стояла на морозе, который уже начал пощипывать мне нос. Джим, выскочивший следом за мной, вертелся рядом, приподнимая лапы от обжигающего снега. Ему тоже было холодно. Он с удивлением и любопытством смотрел на меня, словно спрашивая: «И долго мы здесь стоять будем?»

Наконец, Марго справилась с английским замком индивидуальной конструкции – это выяснилось позднее – и открыла мне дверь. Я быстренько ввалилась внутрь и вздохнула.

– Ничего не понимаю! И что мы ей сделали?

– Мне кажется, дело не в нас, – сказала Маргарита. – Просто у нее, как я думаю, с Илоной напряженные отношения.

– Ты думаешь?

– Ясно как божий день! Сама посуди, если бы она дорожила отношениями с хозяйкой, она и к нам отнеслась бы иначе. Но, видимо, что-то здесь не в порядке.

– Что именно?

– Узнаем! – по-деловому сказала Маргарита и двинулась в гостиную, откуда уже входила обрадованная нашим приездом Илона.

Илона встретила нас, помогла мне раздеться – со сломанной рукой это не так-то просто сделать! – не переставая что-то кудахтать насчет того, как рада она нас видеть уже сегодня. Джим радостно загавкал, довольный, что мы наконец оказались в теплом сухом помещении. Мне выдали теплые тапочки взамен промокших ботинок, и мы прошли в огромную комнату.

– Господи, эта Рина Павловна – мой кошмар, мой крест! – извиняясь, сетовала на грубость служанки Илона, когда мы уже сидели в теплой гостиной, пили чай и смотрели на огонь, игравший в камине.

– Муж привел ее в дом по чьей-то рекомендации, но если честно, то она мне сразу не понравилась. Но женщина она порядочная, обязанности свои хорошо выполняет, что есть, то есть. А вот лицо у нее… – Илона поморщилась. – Мрачное, всегда хмурое, не улыбнется ни разу! Грымза!

– Давно она у вас работает? – поинтересовалась Маргарита, мелкими глоточками попивая чай из чашки старинного сервиза.

Джим возлежал на коврике возле камина, как заправский дог-аристократ. Правда, он был не дог и не аристократ, но для него это дела не меняло. Было видно, что ему нравится на новом месте, хотя многие считают, что собаки вне дома всегда напряжены. Но Джим – бывшая дворняга! Если тепло, сухо и еда есть, значит, и жить можно, а где – неважно.

– Шесть месяцев, – сказала Илона. – Боже мой, целых полгода, как она у нас работает! Поверить трудно. И как я ее терплю? Суровая дама, к тому же места своего не чувствует.

– То есть? – не поняла я.

– Я для нее не хозяйка, а соперница, – обидчиво поджала губы Илона. Видно, прислуга изрядно ее допекла. – Знаете, она иногда таким взглядом моего Вову одаривает, что у меня аж мурашки по коже бегут!

– Убийственным?

– Плотоядным! Она явно хочет занять мое место! В смысле выйти замуж за Вову.

– Она?! – такого шока я не испытывала никогда, вспомнив абсолютно плоскую фигуру в мрачном черном платье, волосы цвета «перец с солью» и невзрачные скучные черты лица.

По сравнению с хозяйкой, милой свежей блондинкой с подтянутой фигуркой и очаровательным личиком, Рина Павловна выглядела, как кактус рядом с румяным яблочком. Но, правда, кактус тоже цветет иногда.

– Да сколько ей лет-то? Пятьдесят?

– Нет, сорок. Вы не представляете, – продолжала жаловаться Илона, – она так отвратительно себя ведет, когда Вова дома. Конечно, большей частью он в отъезде, по делам, но когда он здесь… О, боже! Вы бы видели это шоу: она красится какими-то безвкусными помадами, подводит глаза жуткими черными стрелками, надевает черные колготки и высокие каблуки и в довершение всего завивает свою паклю, которая у нее вместо волос. Это же чу…

В это время в гостиную гренадерским шагом вошла Рина Павловна, торжественно и угрожающе помахивая в воздухе метелкой для пыли.