-Не знаю.

Он потер ладонью лоб.

-Подемте-ка, матушка, узи сделаем.

Я почему-то не заволновалась. Ни перед процедурой. Ни во время нее.

Единственное, что начало беспокоить - это молчание Решетова, который обычно любил поговорить.

-Что со мной, Иван Аркадьевич? - не выдержала я.

-Даже не знаю, как тебе сказать, - ответил он.

А у меня сердце ухнуло вниз.

14. Глава 14

Стеша

Решетов вздохнул.

-Плодное яйцо в матке.

Мозг понимал то, что услышал. Но сознание отказывалось принимать.

-Бе-е-ре-менность?! - проблеяла я, сама себе напоминая овцу.

-Да.

Сердце ухнуло вниз еще раз. Нет, нет, нет. Ну, пожалуйста, не надо. Не знаю, к кому были обращены мои стенания. Мне не хотелось, чтобы это было на самом деле.

Представлять, что во мне растет семя Дамира было отвратительно. Кроме этого чувства никакие другие не могли проникнуть в меня.

На лице Ивана Аркадьевича отобразились сочувствие и понимание.

-Беременность, Стефания.

На место отвращению пришел страх. Что сделает со мной этот ненормальный, если узнает? Он меня ненавидит. Это я знала твердо. Не знала только причин его ненависти.

-Вы можете не заносить сведения в мою медицинскую карту? Я боюсь.

К счастью, Решетов не стал меня убеждать, что никто посторонний никогда не узнает содержания моих медицинских документов.

-Могу, - кивнул он, -Однако, что вы намерены делать, Стеша?

Неприятие существа во мне было основным, что я осозновала.

-Аборт. Я уеду из города и сделаю аборт. Я не буду носить и рожать его ребенка. Я... не смогу.

Теперь все, что я хотела сделать ранее, казалось мне абсурдным. Как я смогу остаться здесь? В одном городе с этим уродом? Ходить на работу в лицей, где учится его сын... Нет, это невозможно. Мне нужно бежать отсюда. Как можно скорее.

-Тогда я вас завтра выпишу. Я все равно собирался это делать, поскольку дольше не могу вас держать на больничном. А вот, что касается всего остального, я бы советовал вам, Стефания, остыть и все хорошенько обдумать. Человеческая жизнь не дается просто так.

Я шла в палату, пытаясь привести мысли в голове в какой-то порядок. До недавнего времени я бы согласилась с Решетовым. Но одна мысль, что я произведу на свет какую-то часть Хаитова, вызывала у меня неконтролируемую дрожь.

Не хочу.

О том, что существо внутри меня - и моя часть тоже, что оно живое, я постаралась не думать. Может, это неправильно, но именно так я все ощущала. И ничего поделать с собой не могла.

Я разобрала продукты из пакета, поела сама, не чувствуя вкуса пищи, поделилась с соседками, попросила у врача успокоительное и под его действием крепко уснула.

Выписку Иван Аркадьевич оформил мне с самого утра. У меня к этому времени созрел уже четкий план того, что нужно делать.

Забрав документы и сердечно поблагодарив доктора, я взяла свои вещи и поехала в домик, в котором все и случилось. Даже зайти в него стоило мне усилий, но я надеялась, что уже к вечеру меня здесь не будет.

Положила сумки и огляделась. Все было убрано. От того, что Хаитов смахнул со стола, на полу ничего не было. Постельное белье на кровати, на которой он меня насиловал, было новое. У меня такого не было. Да и общее впечатление было такое, что в доме хорошо потрудилась служба клининга. Убирали доказательства, дошло до меня. К сожалению, вычистить смогли не все. Безжалостная природа решила, что я вполне подхожу для продолжения рода Хаитовых.

Я быстро собралась и поехала на работу. Звонить не стала. Мне нужно уволиться. Что-то подсказывало, что директор лицея обрадуется.

Я приехала, когда шли занятия. Охранник на вахте поздоровался со мной. Но как-то удивленно. Однако, не остановил. До кабинета своего руководителя я дошла, никого не встретив.