В целом, Вера не так хорошо знала именно эту служительницу, но судьба уже сталкивала их пару раз. А задал тон её отношению к монахине самый первый случай. В тот раз девушка, еще бывшая «свежаком», сильно заболела. Она с трудом решилась отлежаться воскресным утром, ведь прогуливать обязательную службу было стыдно и страшно. И хотя температура поднялась высокая и было взаправду плохо, Вера все равно была готова разрыдаться от переполнявшего её чувства вины за «проступок». А монахиня тогда своим визитом и поведением будто подчеркивала, что девушкой недовольны и вместо успокоения принесла мучения.

С тех самых пор, Вера её и невзлюбила. И теперь ей мерещилась какая-то затаенная мысль в служебных проявлениях ласки, словно они были тщательно отрепетированы, заучены.

– Как бы то ни было, это такое счастье! – успокоившись продолжила женщина, снова мягко и ласково, – Для всего прихода!

И будто поставив тем точку, она устремила взгляд на Веру.

– Спасибо, мне, правда, очень-очень приятно! – сконфуженно отозвалась девушка, вынырнув из дурных воспоминаний и размышлений.

– Ну, а что отец?.. – без обиняков спросила миссионерка.

Официальная часть была закончена.

Вера покраснела и ответила глухо:

– Он меня поздравил…

– Так он будет помогать тебе? – уточнила монашка. – Это ваше общее решение, сделать тебя Избранной? В каких вы отношениях?

– Да… Нет! Не совсем… – стушевалась девушка, жадно выискивая, за что бы зацепиться взглядом. Крохотная табуретка вдруг стала похожа на дыбу.

– Ясно! – хмыкнула женщина. – Ладно! Благословенное поддержит! А пару себе собираешься искать? Время-то идет.

– Конечно, – виновато ссутулилась Вера.

Монашка прожигала её испытующим взглядом. Голова у Веры закружилась, начала подступать тошнота. Девушка, желая сбежать от такой бессовестной атаки, погружалась всё глубже внутрь себя, стараясь отыскать безопасное место.

– Можно я потрогаю?.. – спросила тем временем миссионерка и потянулась к плоскому как камень животу Избранной.

И тут вдруг вспомнился Вере старый безотказный дуб с Детского острова: тенистый и шершавый, шелестящий густой, насыщенно-зеленой, чарующе-пахнущей листвой. В ту же секунду девушка вскочила с табуретки и подалась назад. Монашка поднялась ей навстречу с вытянутой рукой и лишь тонкая морщинка меж бровей отразила её недоумение.

Вера отступила еще на шаг. Ощутив спиной косяк входной двери, она развернулась и пренебрегая всеми правилами и обычаями, распахнула её, «ненавязчиво» указывая выход.

– Нет, спасибо, – пробормотала, спрятавшись.

Миссионерка замолкла, на миг лишившись дара речи. Затем что-то прикинула в уме и горделиво выпрямилась. Сощурилась. Последним штрихом – снисходительно улыбнулась. Маска снова сменилась.

– Рада была тебя повидать, – словно ничего и не заметив, так, будто уйти – было её идеей, чинно промолвила женщина. – Обязательно заходи к нам! Наши двери… всегда открыты для тебя!

Она сухо перекрестила Веру, коснувшись лишь лба. Затем важно расправила примятый подол и вышла.

– Пастор отметит тебя в молитве… – бросила на прощание.

* * *

Вера вынырнула в коридор одной из первых, едва успел отзвенеть звонок и стремглав понеслась к кабинету трудов для мальчиков. Несколько минут, она стояла нетерпеливо пританцовывая. Когда же Гарник, наконец, выволокся из класса, девочка налетела на него словно ураган:

– Я сшила такую классную рубашку! Ррррр! Не то что это отребье, из которого везде нитки торчат! – возбужденно прыгала она, дергая друга.

Мальчик же только молчал и старательно обсасывал палец, отклоняясь от подруги.

– Что там у тебя? – бесцеремонно потянула Вера его руку, – Заноза…