– Нет. Конечно, меня они не заботят. С чего бы?

– Не знаю, возможно, бедный малыш испугался твоей реакции. Возможно. Пока что это просто предположение.

– Испугался моей… идиотизм какой-то.

– Давайте я перефразирую вопрос. Вы когда-нибудь били ремнем, шлепали или избивали своего брата, мистер Холланд?

– Чего? Вы вообще слушаете меня?

– Мистер Холланд!

– Никогда, слышите? Я даже почти не кричу на него. В конце концов, я должен быть тем, к кому в любую минуту Нейт может обратиться, будь то день или ночь, при любых обстоятельствах. Я не палач!

– Жаль, что я не могу в это поверить.

– Отчего же, очень даже можете! Просто не хотите. В любом случае, как это связано с поиском Нейта?

– Подпишите эти документы и можете идти.

– Домашний арест. За что, черт возьми?

– Это расписка о невыезде. Ты не покинешь страну до конца расследования. Ах, да, и запиши следующее. «Я, Теон Холланд, такого-то такого-то года рождения, заявляю, что считаю моего брата такого-то такого-то, рожденного в таком-то таком-то году, пропавшим». Добавь его приметы и что-нибудь, что хоть немного может пригодиться.

А вот это было неожиданно. Около минуты Теон молчал, а затем напряг мозг, пытаясь вспомнить свою же подпись. Защищаться смысла не было. К тому же с полицией или нет, но брата он найдет. А пока старшему Холланду нужно было посетить похороны. Похороны лучшего друга Нейтана.

Погода была отвратительной. Ветер, сильный ливень. Он начался так резко, что ни один из гостей вроде как зонтик не взял, ибо еще утром было солнечно, а на небе – почти ни единого облачка. То, что погода поменяется, не ожидал никто, точно так же, как и не ожидал того, что земной путь такой молодой души окажется настолько коротким. Собственно, церемония захоронения прошла довольно быстро, отчего Теону полегчало. Неважно, какое влияние Брэд оказывал на Нейтана, он все равно оставался ребенком. А дети смерти не заслуживают. Однако, несмотря на это, Теону пришлось слышать приторно-горькие, разбивающие сердце на куски слова священника, и видеть рыдающих навзрыд людей, и, конечно, самому почтить его память. Хуже всего было смотреть на безутешную мать, совсем бледную, безэмоциональную, как будто бы это ее не стало. А, может, так и было. Может быть, все родители в какой-то степени умирают внутри, когда с их детьми случается несчастье. Особенно когда вообще ничего не предвещало. И все-таки миссис Киллстоун была необычайно стойкой женщиной. Она притворялась, что все хорошо, не позволяла себе проронить ни одной слезинки. Ведь Брэд не был единственным ребенком. Эш точно так же нуждалась в любви и ласке. К слову, об Эшли, Теон в тот день и не увидел ее ни в церкви, ни на похоронах. Вздохнув, он подошел к миссис Киллстоун.

– Мне ужасно жаль. Примите мои соболезнования.

Женщина кивнула.

– Не видела Нейтана. Он…

– Я так и не нашел его. В полиции начали расследовать, но, видимо, их единственный подозреваемый – я. Если вы не против, я, пожалуй, пойду домой прямо сейчас. Кладбища меня пугают, честно говоря. А Брэд был таким… я немедленно начинаю думать о Нейте и… кстати, точную причину смерти уже назвали?

– Нет. Да и я была подавлена. Слишком подавлена, чтобы сказать хоть слово.

– Если я могу что-нибудь сделать для вас…

– Сомневаюсь. А вот для моей дочки Эшли, возможно. Она давно не покидала свою комнату. Мне за нее страшно.

– Могу заскочить завтра. До свидания, миссис Киллстоун.

– Пока, Тео. Удачи в поисках брата!

Теон ушел, зная, что в противном случае слез было бы не избежать. А слезы все-таки – признак слабости. Слабости, которую он никогда не позволял себе и не позволит. Он нужен был Нейту. Именно он, не полиция, ведь Тео был уверен, что помощи от них не дождешься, а вот усугубить положение она может легко. Нет. Больше всего Нейт нуждался в старшем брате как физически, так и эмоционально.