Асад повернулся к Ларсу Бьорну; вид у того был жалкий, лицо опухшее, он часто дышал. В глазах Ларса сквозил неприкрытый страх.

Через десять минут несколько тюремщиков с обнаженным торсом притащили Йесса, брата Ларса, и бросили его на колени перед ними. Вслед за ними пришли двое мужчин в черных официальных костюмах, наверняка из тайной полиции Саддама, и, наконец, иракец в куртке из плотной ткани со здоровенной телекамерой в руках.

Тюремщики покинули площадь, люди в черном встали позади стоявшего на коленях Йесса, который с трудом держал голову, и несколько раз пнули его, пока он не поднял голову и не посмотрел прямо на своего брата. Взгляд у него был потерянным и полным отчаяния и страха. Невозможно было представить себе, что он сможет произнести признание, не обнаружив обмана.

Затем подошел оператор, который дал знак Ларсу Бьорну, чтобы тот встал между телекамерой и братом.

Асад отошел на несколько шагов и оказался ближе к солдатам, стоявшим сзади. Три больших шага, оценил он, не оглядываясь.

Перед ним лицом к камере стоял обливавшийся потом Ларс Бьорн. Он молчал и слегка покачивался из стороны в сторону. В мареве от жары над пыльной площадью, позади стоявшего на коленях Йесса Бьорна, не мигая замерли люди в черном. Солдаты прямо за Асадом были как роботы, готовые завершить представление по малейшему сигналу. Эту не самую приятную роль они выбрали добровольно.