***

При приближении к Невольничьему рынку Скаах почувствовал приятное волнение, начиная покашливать и чаще сглатывать слюну. Войдя в ворота рынка, он вытянул в сторону руку, и один из эфебов привычно и ловко надел ему на кисть тонкую шелковую перчатку.

Около пяти десятков выставленных на продажу детей разного возраста и пола, толпились на невысоком помосте. Щиколотки у тех, что старше четырех лет, опутаны веревками, как у стреноженных лошадей – необходимая мера, поскольку самые шустрые и отчаянные не раз пытались сбегать, теряясь в толпе, а ловить их было хлопотно. Чаще на помост выводили маленьких порхов из дальних провинций Лаара. Сюда приходили покупать белокурых мальчиков из провинции Рхета с раскосыми темными глазами, синекожих, крепких как орехи, малышей Тейгу, рыжеволосых девочек-джаккиек, смуглых, созревших уже к десяти годам, южанок, и худеньких белобрысых девочек с полуострова Ильва. Весьма ценились крепкие подростки из сельской местности и выносливые рабы племен Умшигтая.

И здесь же в изобилии были представлены сироты, поскольку согласно Чистому закону, разработанному еще в эпоху Раздора, дети, потерявшие родню, сначала попадали в Детские гнезда, а оттуда – после сортировки – на Рынок порхов, где город продавал их всем желающим. Скаах ан Хар считал Чистый закон особо благоприятным для процветания страны, ибо решал сразу несколько важных задач.

Во-первых, таким образом Лаар приумножал количество порхов – основу бесплатной и неистощимой рабочей силы, во-вторых, освобождал себя от трат на содержание малолетних беспризорников, и в-третьих, на корню вырывал поросль, способную разрастись сорняками и с возрастом превратиться в зловонную и опасную смесь из воров, бандитов, заразных уличных девок и нищих. Кроме того, государство обогащалось, торгуя избыточным приплодом, который охотно приобретали иноземные перекупщики из соседних стран, где ценились маленькие дети. Правда, некоторым из мелких порхов везло, ведь постоянным покупателем сироток с давних времен являлся Орден Непорочных. Жрецы заботились о несовершеннолетних, отправляя их расти в свои далекие общины, где содержали особые приюты с духовным воспитанием.

Скользя взглядом по детским телам и личикам, Скаах указал подскочившему торговцу на десяток грудных младенцев, пищавших как котята в огромной квадратной корзине. Внимательно рассматривая голых малышей, Жрец подтянул перчатку и вдавил длинный палец в живот пухленькой годовалой девочки с кожей цвета апельсина и фиалковыми глазами. Ребенок захныкал, но Жрец продолжал мять детское тельце, умиротворенно улыбаясь и не обращая внимания на плач. Выражение его глаз было скрыто гиацинтовыми очками. Одобрительно кивнув, он отвернулся от остальных грудничков, поджав губы.

– Слабые и уродливые, – сухо выразил он неудовольствие торговцу. – Ты обещал добыть что-то редкое…

– Так это ведь товар скоропортящийся, Величайший из Дарующих свет, – затараторил крючконосый работорговец, разведя руками в низком поклоне. – Младенцы мрут как мухи, пока их довезешь… А ведь сколько средств идет, чтобы они выжили – и нянек берем, и козу держим – всю палубу изгадила, стерва рогатая, – захлебываясь слюной, объяснял торговец, спеша задобрить Просветленного.

Казалось, взгляд Жреца жег работорговца через багровые очки, и тот мелко подергивался. Скаах ан Хар прекрасно знал, что некоторых кормящих торговец уже продал, оторвав их от собственных грудников, которые сейчас вопили среди других. И это весьма прибыльно – за две – четыре недели плавания матерей заставляли кормить и своих малюток, и других детей до трех лет. Теперь молодух продали с двойной выгодой, ведь они уже носили в животах ублюдков, зачатых от кого-то из матросни, ежедневно навещавших невольниц. Правда матери еле держались на ногах – орава детей высасывала их досуха, а в перерывах между кормлениями, их пользовала вся команда. Но торговец знал, что делал, когда влил женщинам в глотки бодрящий напиток из какой-то дряни, изготовляемой на островах. Сутки-двое брюхатые порхи продержатся, а потом… потом уже никто не взыщет с него, если товар быстро испортится.