Мужчина потянул меня назад, а я как закричу на русском:
– Насилуют! Помогите! Спасите!
Уж наверняка тут полно русских, заступятся за свою соотечественницу.
Я продолжала кричать и барахтать ногами, отгоняя от себя моего похитителя, а руками упираться в крышу, стараясь вылезти наружу. Сейчас я напоминала репку, которую тянули бабка с дедкой, внучка, жучка и мышка.
– Да отстань ты! – Я лягнула негодяя ногой, но явно промахнулась, зато взбесила. Сильные пальцы впились в мои бедра и меня рывком просто втащили обратно в салон лимузина. Я же и сейчас не сдавалась, даже тогда, когда мы упали в проходе между сидениями. Было не больно, но жутко неудобно. Я не понимала, где мои руки, а где мужчины, такая же редька была и с ногами.
– Да прекрати ты, чокнутая идиотка! – Когда я двинула мужчину по лицу раскрытой ладонью, то сбила очки набекрень, а после авиаторы и вовсе повисли на одной дужке, болтаясь на ухе, словно маятник в часах. А кстати вторая дужка почила с миром. Вот вам и Картье. Не Картье, а Сопле, потому что на соплях. – Я сказал, прекрати! – Мужчина перехватил мои запястья, скрестил их и с силой опустил вниз, пришпилив теперь и их к проходу над моей головой. Ну ноги то остались! Опершись ступнями о пол, я взбрыкнула, буквально подбрасывая на себе мужчину, точно ретивая кобыла своего непутевого наездника. – Да чтоб тебя! – Похититель, несмотря на мои старания, умудрился скрутить в два счета и перевернуть меня лицом вниз и оседлать.
Что-то в Италии перебор с мужчинами-наездниками. Я не подписывалась на такое. Сдаваться я в любом случае не собиралась. Есть хорошее выражение: «Иди к своей мечте, не можешь идти — ползи. Не можешь ползти? Ляг и лежи в направлении мечты».
Вот я лежала и ползла. Ползла, как гусеница, стараясь высвободиться из-под мужчины. Приподнимая бедра и опуская. Продвинулась недалеко, но колени стерла. Уж не знаю, что там думали снаружи. Люк то был открыт. Мы оба кряхтели, пыхтели, сопели, издавали странные звуки, при этом машина раскачивалась, словно колыбель, от нашей борьбы.
– Прекращай, – прорычал грубый голос над ухом. – Если не прекратишь, то ты не просто вернешься обратно за решетку по обвинению в проституции, но и по нападению на неприкосновенную персону. Ты этого хочешь?
Я стихла от сказанных слов, а следом ощутила, как поверх меня обмяк мужчина, точнее не обмяк, как дохлая медуза, а наконец-то расслабился. Еще одной статьи мне не хотелось. Еще и какой-то неприкосновенной персоной. Я попыталась повернуть голову, но осознала, что не самка богомола: шея не крутится на триста шестьдесят градусов и после спаривания я не отгрызаю голову самцам, а жаль.
– Слезь с меня, придурок!
– Слезу, если прекратишь себя вести как идиотка!
– Я – русская! – Прозвучало так, словно все русские идиоты. – В том плане, что мы никогда не сдаемся, – оправдала я свои слова.
– В данном случае тебе лучше сдаться и стать парламентером. – Мужчина приподнялся на одном колене, утягивая меня за собой. На этот раз я смогла обернуться, используя не только шею, но и туловище, и взглянуть на похитителя. Сперва я прищурилась, прокручивая в мыслях лицо этого мужчины. Ведь знала его. Неужели мой бывший? Нет. Конечно же не бывший! Их было не так уж и много, чтоб я забыла, как они выглядят. Хотя некоторых предпочла бы забыть. И я точно не отказывала этому придурку. Пусть он и придурок, но красивый. А таким я не отказываю. Не каждый же день такие на пути встречаются. Может один раз в пятилетку. А интрижка с красавчиком никто не запрещал даже пусть и на одну ночь. Я повнимательнее пригляделась к мужчине. Моя большая проблема – не читаю я светскую хронику. Наверное, богатенький мажор из Вэйленбурга, ведь акцент в английском был до жути знакомый. В Вэйленбурге имелся официальный язык, даже два: вэйленбургский, на котором уже мало кто говорил, поэтому главным стали швейдарский и английский, как международный язык.