Однажды, гуляя по лесу на острове, она встретила императора, который совершал верховую прогулку. Дальше всё было, как в плохом романе. Известный своей любвеобильностью государь, не мудрствуя лукаво, подъехал к молодой женщине и по-солдатски прямо, не покидая седла, предложил: «если возможно, то он вечером того же дня посетит меня инкогнито». На что Анна отвечала императору: «Почему же нет… мною будут приняты все необходимые меры»[58]. При этом царь запретил ей сообщать об этом князю и сказал, чтобы она ждала его в 8 часов вечера. Визит Александра I состоялся в назначенный час.

«Хотя все это и напоминало пикантное приключение, – написала она позже в своих мемуарах, – но на деле о том не могло быть и речи, ибо еще не существовало на свете женщины, менее способной любить и внушать ответные чувства, нежели я, рожденная лишь для дел серьезных и полезных»[59].

Однако у Анны был свой взгляд на свою судьбу и своя оценка её жизненного пути. В конце своих кратких воспоминаний она писала: «Я женщина в полном смысле этого слова. Представляю судить другим, хорошо или плохо поступила природа, разбив форму, по коей я была вылита; что же касается меня, то я понимаю свое сердце, знаю свет, и если я не лучше обитающих в нем, то во всяком случае не похожа на них»[60].

И на той встрече с императором в августе 1807 года, как указала Анна в своих мемуарах, они провели время не в романтических утехах, а в беседе на политические темы. Секретная сотрудница вновь, в дополнение к своим донесениям, попыталась убедить Александра I в опасности курса на сближение России с наполеоновской Францией.

Как предполагают историки, свои краткие выписки она выполнила на русском языке в 1830 году, о чём свидетельствует одна из пометок на рукописи. Анне де Пальмье в то время было уже 58 лет и, судя по тексту воспоминаний, она уже готовилась к подведению итогов своего непростого жизненного пути. Она размышляет о счастье, о событиях, оказавшихся на весах судьбы, вспоминает о своем детстве, проведённом в деревне. Позже деревенская жизнь стала вызывать у неё по каким-то причинам неприятные впечатления, в связи с чем она убедила мать продать деревню. Анна давно покинула деревню, и у неё долгое время были лишь одни неприятные воспоминания об этом периоде жизни. Однако спустя 36 лет с той деревенской поры и почувствовав старость на пороге жизни, она всё чаще стала с улыбкой припоминать события из милого прошлого.

Она прожила свою жизнь вне брака и не познав радости материнства. Среди современников распространялись слухи о её лесбийских увлечениях, чем объясняли полное отсутствие внимания к романтическим отношениям с представителями мужского пола. Видимо, в этой связи она особо подчеркнула в мемуарах, что она считает себя женщиной «в полном смысле этого слова». Что Анна конкретно имела в виду, она не пояснила.

Она заявила о своей готовности предстать на Страшном суде со своей рукописью в руках. Интересно, какую именно из двух рукописей она имела в виду – написанную в полном объёме на французском языке или краткую выписку из неё, выполненную на русском языке?

Краткую рукопись на русском языке она завершила фразой, свидетельствующей о её бедственном материальном положении. «Ныне я питаю надежду, – писала Анна де Пальмье, – лишь на счастье возыметь доход верный и достаточный для существования»[61].

«В одном из архивов, – пишет историк-архивист М. Данилов, – обнаружены ее секретные донесения»[62]. Но в каком именно из российских архивов хранятся найденные документы, о чём и кому доносила секретный агент, к сожалению, не указано. Не упоминается и о том, были ли эти документы введены в научный оборот и доступны ли они историкам, исследователям и краеведам. Заметим, что ещё в начале 1990-х годов М. Данилов писал: «Придет время, и будут опубликованы секретные донесения тайной агентки. Будет опубликован и французский вариант ее записок – гораздо более обширный, содержащий множество новых подробностей о ее судьбе»