Время тянулось медленно. Он уже переговорил по телефону и по работе, и с мамой, и с дочкой, и даже с бывшей. Она требовала какую-то бумагу – разрешение на выезд дочери за границу на обучение. Он пообещал, как только вернётся, сразу она получит эту бумагу. Они расстались давно, но расстались по-человечески, как он считал. Он не делил ничего, взял сумку с трусами, носками и несколькими сорочками и ушёл. Даже машину оставил жене. Он – мужик, заработает. Женщине в этом мире тяжелее. От такой щедрости и благородства жена чуть не дала «задний ход». Но, как говорится, «паровоз уехал». Их связывала только дочка, которую он вынянчил, и любил безмерно. Никого, никогда, даже маму (конечно, это другая любовь) он не любил так, как свою принцессу.

Жена его была неплохим человеком, но, как говорится, отношения изжили себя. Всё превратилось в привычку, в рутину, и даже букеты цветов не оживляли отношений. Он жил в своём мире, она в своём. Они даже жили на разных половинах дома. Друзья говорили, что разрыв случился из-за того, что они спали в разных комнатах. Одеяло объединяет любящих. Оно – самая важная вещь супружеской жизни. А он считал, что, если угасают чувства, никакое одеяло не поможет. Но постарался реанимировать их любовь. Он точно знал, что любовь была пылкая, настоящая. Но ушла. Когда это началось, он не заметил. Просто она, любовь, стала чахнуть и зачахла совсем. И вот тогда они решили разъехаться на время. Разъехались. И вдруг поняли, что им обоим хорошо. Спокойно. Дочь привязана к обоим, но и она как-то не по-детски поняла. Её же никто не бросил, не предал. Ну и что, что папа ночует в другой квартире? Она там сто раз была, и вообще, это её квартира. Папа постарался. Девочка это знала. Уверенное будущее. Есть с чего начать. Остальное за ней. В общем, всё выстроено правильно на сегодняшний день в его жизни.

И вот он такой правильный, свободный, летит на отдых к морю. Дочь отказалась – что ей делать в обществе «стариков»? Так она выразила свою «благодарность» на его предложение. Да и то верно.

Ему всего пятьдесят. Говорят, мужчина до шестидесяти – мальчик. Ну мальчик, не мальчик, но молодым Георгий себя всё-таки считал. Прыгал, бегал, отжимался, подтягивался и так далее. Он любил жизнь и жить. Тем более, что ничто его не обременяло. Это его жизнь. Он сам выстроил себе комфорт. И даже гордился этим. Не то, что его друзья. Они постоянно находились в тяжбах то со своими жёнами, то с любовницами и даже с матерями и сёстрами, а то и с детьми.

Георгий этого не принимал, не понимал, сочувствовать не хотел. Поэтому друзья как-то потихоньку поотпали. И осталось два друга, самых преданных: Гошка – его тёзка, и Егор, по сути, тоже Гошка. Но чтобы не путаться, их было трое: Георгий, Гоша и Егор. Три верных, закадычных, дружащих «с горшков» в садике.

Георгий был авиаконструктором. Поэтому не нервничал, понимал – отложили рейс, значит, есть причина. Не всегда уж техническая. Однажды летел к друзьям в Болгарию, самолёт просто отправили в более выгодный рейс, а им объявляли, что задержка рейса по техническим причинам. Потом он разговаривал со знакомым пилотом того рейса. Потому сейчас он был спокоен, расслаблен. Мало ли почему задержали рейс? Всё будет хорошо.

Он любил смаковать хороший коньяк, покачивая бокал, пил маленькими глотками, задерживал во рту, наслаждаясь. Он заметил, что женщина делала то же самое: задерживала коньяк во рту и смаковала. Её красивые пальцы обнимали бокал. Она не суетилась, не торопилась.

И Георгий стал её изучать. Она не видела его. Ей было не с руки. Он видел её профиль, полспины, если чуть наклониться, то и затылок. Стал рассматривать лицо. Хм… Лицо… Нельзя сказать, что красивое, ну и сказать, что некрасивое тоже нельзя. А что его не устраивало? (Вот ведь чем от безделья занимаюсь – подумал он). Нос маловат, губы большеваты. Волосы коротко стрижены, а он любил русских красавиц с косами… Что ещё в ней не так? Вот если бы встала и прошлась… Но он сам встал и зачем-то понёс бокал на барную стойку, но по пути придумал, что закажет горячительно-успокоительного ещё чуть-чуть. Хотя это уже было не в его правилах. Он не был выпивохой. Проходя мимо женщины, он краем глаза посмотрел на ноги. Они были стройны, в красивых туфлях. «Ага, любит красивую обувь». Тут же одёрнул себя. Ему-то какое дело. Заказав, прошествовал на «своё» место. Ну, теперь уже своё. Так он его обозначил. Мысль, подогретая коньяком, уже бушевала, хозяйничала в голове. «Как зовут? Где работает? Куда летит? И вообще, если встанет, какая она? Рост? Вес? Объём? Фу! Что может безделье и коньяк сделать с человеком?». Он уткнулся в книгу. Но пятый раз прочитанная страница не принесла никакой информации.