– Доброе утро, мисс Галлахэр! – обратилась она с улыбкой. Я невольно улыбнулась в ответ:

– И вам, мисс Розенфелд.

Указав на раскрытые двери слева от лестницы, она добавила:

– Прошу в гостиную. Завтрак включен в стоимость проживания. Обеды мы не подаем, но в городе есть отличное недорогое кафе.

– Спасибо, прекрасно.

Я пошла на запах кофе, который привел меня в светлую комнату с верандой, выходящей на оранжерею, которую я видела из окна комнаты. Справа от двери, на длинном столе расположилась огромная электрическая кофеварка, поднос с вафлями, вазочки с джемом и тарелка с тостами. Я попала из фильма ужасов в волшебную сказку. Вдоль стены уместилось несколько круглых столиков, и за одним из них, отгородившись газетой, сидела женщина в очках, немыслимым образом державшихся на самом кончике носа. Черные волосы собраны в небрежный пучок, на ногах – ковбойские сапоги. Не удивлюсь, если на поясе брюк окажется пара пистолетов.

Возня за спиной отвлекла меня от разглядывания постоялицы. Оглянувшись, я увидела еще одну соседку – в кресле у пустого камина сидело худющее существо с бледной кожей и блеклыми волосами, существу на вид можно было дать и двадцать пять и сорок – настолько стертым казалось лицо, абсолютно лишенное эмоций. Точно маска венецианского карнавала. Она сидела, обхватив своими тонкими, птичьими лапками большую кофейную кружку, и смотрела невидящим взглядом на каминную решетку. Тем временем «техасский рейнджер» выглянул из-за газетного листа:

– Чудесное утро, не правда ли?

Я вежливо улыбнулась:

– Да, действительно.

– И кофе отличный! Присоединяйтесь, – она кивнула на соседний стул. Ну что ж, ничего не имею против компании. Не люблю есть в одиночестве, да и вообще, не шарахаюсь от людей, в отличие от Лекси, которая ненавидит случайные знакомства. Кстати, надо написать ей сообщение, чтоб поторапливалась назад. Мы сюда не видами наслаждаться приехали. Думая об этом, я налила себе кофе и положила на тарелку пару вафель – еще теплых и хрустящих.

– Ах, молодость! – воскликнула моя новая знакомая, когда я села напротив. – Можете себе позволить и вафли, и джем, и кофе со сливками. Я после тридцати на завтрак не видела ничего, кроме эспрессо и пересушенного тоста. Тэйлор Эмери, – представилась она и протянула мне руку. Я автоматически отозвалась:

– Шэннон Галлахер.

Она принялась расспрашивать, что привело столь юное создание в это богом забытое место, но я не отвечала, задумавшись. Тэйлор Эмери. Имя отозвалось каким-то болезненным воспоминанием, перед глазами появились реки крови, изувеченные тела и подвалы, превращенные в камеры пыток.

– Я вас знаю! – бухнула я в середине ее фразы о неприязни к лилиям. Она осеклась, но тут же расплылась в улыбке:

– Как приятно, что мое творчество популярно среди молодого поколения. Вот, приехала за вдохновением.

– Разве в этих местах орудовал какой-то маньяк? – спросила я, интуитивно понизив голос и наклонившись ближе к ней. Она рассмеялась:

– О, дорогая, поверьте, их во всех местах было предостаточно.

Эта женщина снискала популярность, крапая полудокументальные книги о серийных убийцах, действовавших во всех уголках Штатов. Я не была ее поклонницей и за творчеством не следила. Как-то прочла одну книжку. Впечатления остались ужасные.

– Сегодня планирую осадить местный архив. А вы здесь…?

– О, я учусь в колледже имени Вудро Вильсона, в Атланте, увлечена историей Гражданской войны и веду исследовательскую работу, основанную на фронтовых письмах. Пытаюсь восстановить повседневную жизнь солдат, понимаете? Это сейчас самая актуальная тема, даже актуальней, чем гендерное направление! Мои научные публикации увидел полковник Натаниэль Хэмптон, и написал мне, сказав, что ему понравилась моя статья, пригласил ознакомиться с его личным архивом. А его дед был в бригаде Джона Гордона, а значит, сражался при Геттисберге, представляете?