С утра, первым делом она разыскала любимую карамель. Оставшиеся часы были отданы предвкушению обсуждения двух важнейших вопросов. И то, что оба логически вытекали друг из друга, доводило адвокатессу до дрожи во всем теле.

Первая приятность заключалась в обсуждении окончательной стадии утомительного процесса и подготовки в связи с этим ходатайства к последнему заседанию. Составив основную его характеристику, и, начертав лейтмотив процессу, поверенной очень хотелось сравниться с мнением доверительницы. Нет, не тщеславие ее вдохновляло. Варвара Даниловна давно ощущала незаурядные способности хваткой девочки. И вторая приятность заключалась в том, что сегодня адвокатесса окончательно решила сделать Наташу своей преемницей. В доказательство этих мыслей ей не терпелось еще раз полюбоваться оригинальной витиеватостью идей сподвижницы.

Через несколько минут обе женщины сидели за столом.

– Наташенька, что же ты конфетку любимую свою, а? Помню, в детстве ты их так обожала! Маленькая, не соображает ничего еще, а ручки сами тянутся. – Умилялась, повизгивая Варвара Даниловна. Невозможно в довершение не добавить – трескучий тенорок с легкой картавостью достались Варваре Даниловне также по наследству, но в филиппике адвокатессы была особенность и приобретенная. С позиции законов пафоса обожала она немного увеличивать слова в свойственной лишь ее индивидуальности манере, проговаривая, к примеру, «двухтысячносотдевятом» году, или на «позанапрошлой» неделе.

– Бери, бери. Свежененькие. С утра купила.

– Ой, Варвара Даниловна, да, мои любимые, но никак нельзя. Я же этого, того – указала прилежной улыбочкой на грудь Наташенька.

– Ах, да! Что же это я забыла? – Кормишь! Как же вы растете?

– Хорошо. Вчера всю комнату проползли три раза туда обратно. Все загордились.

– Хм, через месяц уже пойдете, а там и болтать – не за горами.

– Да мы и сейчас уж вовсю лопочем.

– Так прекрасно быть матерью! И не переживай, что у ребенка нет отца. Я считаю – это что за отец, который за полтора года ни разу дите свое не видел? Мы и без его присутствия обойдемся. Мы же сильные?

– Да, не знаю, Варвара Даниловна…

– Не переживай. Мужчину сейчас редко нормального встретишь. Тут, девочка, главное, закон знать и управлять им. А сколько в нем лазеек! О! У меня большая практика, скажу тебе …

Долгожданный блеск вспыхнул, сбив Варвару Даниловну с начатого, и своим воодушевлением перевел ее сразу ко второй части беседы.

– Наташенька, я вот, что думаю. Почему тебе не попробовать в нашей профессии? У тебя огромный потенциал, даже дар, а я не вечная. Сначала станешь помощницей – путевка на обучение в местной юридической академии эффектно легла на стол. – Пока у тебя двойные алименты – на себя и на ребенка – спокойно получай второе высшее.

Сколько было умиления, когда Варвара Даниловна смотрела в эти полные молящей благодарности глаза. Язык чуть не сорвался предложить партнерство по окончании учебы, но все же вспомнил о первом вопросе.

– Наташенька, совсем запамятовала. Вот ходатайство, может чего тут добавить?

Наташа опустила взгляд в бумажку.

Я теперь только постигнул, что такое женщина.

До сих пор никто еще не узнал, в кого она

влюблена: я первый открыл это.

Женщина влюблена в черта. Да, не шутя.

Физики пишут глупости, что она то, и то –

она любит только одного черта.

Н.В. Гоголь «Записки сумасшедшего»

«Что тут добавить? Тряпка он! Вот что добавить» – Наташа взялась за лоб, пытаясь вникнуть в написанное.

«Понадеялась. Думала, по-настоящему, любит. Буду, как за стеной жить. А как такой любить сможет, если он словно ребенок всем доверяет? Только и умеет прощать, да щеки подставлять, а ты люби такого, живи с ним, учись его философии добродетельной. Думала, рассуждает, может не дурак? А он кроме как умничать со своими «взглядами на сущность бытия» и не понимает ничего. Логика! Я так обосную, что и не поймет, как это логика с ним вместе его главной дурой и сделалась.