Яблоки и рубашки

Три девицы сидели под окном и чесали языки.

– Ой, девки! Как мне хочется свой дом. Чтобы много комнат, чтобы весной сирень цвела, а в августе красные яблоки падали на землю. Выйду за первого, кто мне это предложит.

– Нет, надо по любви! Это важнее яблок и комнат.

– Яблоки, комнаты, любовь… Я выйду за того, кому я захочу стирать и гладить рубашки.

Постскриптум: девицы и их слова реальные, но разнесены во времени и в пространстве. Они случайно собрались в этой миниатюре. Все они вышли замуж. Счастливой была только первая.

Запах полыни

Сегодня я подстригал кусты и, собирая руками обрезанные ветки, почувствовал знакомый горьковатый запах. Это был кустик полыни.

…Она любила запах полыни. Мы с ней ездили в онкоцентр на Каширке, а потом медленно шли пешком до метро «Коломенская». Шли через поле, заросшее сорняками, мимо старого яблоневого сада, мимо соборов и холмов, с которых открывался вид на широкую пойму реки.

Иногда она наклонялась, чтобы сорвать невзрачный стебелек, растирала между пальцами листья и потом долго держала их у лица.

– Вот бы найти духи с запахом полыни, – как-то сказала она.

…Прошло полгода. Я сидел в лаборатории и рисовал графики. Краем глаза я заметил мелькнувший белый халат, обернулся и увидел ее в красном кресле около спектрометра. Она улыбалась и показывала пальцем куда-то себе за ухо.

– Поцеловать? – спросил я.

– Это ты не заработал. Только понюхать!

От нее пахло полынью. Самой настоящей: летней, пыльной, теплой, росшей вдоль тропинок, где мы гуляли летом.

– Все-таки нашла такие духи? – спросил я. – Но это для привлечения мужчин или для отпугивания?

Она улыбнулась еще шире.

– Это для фильтрации. Я буду общаться только с теми, кому нравится запах полыни.

У реки

Она приготовила жареную курицу, сварила картошку, помыла овощи, нарезала хлеб, заварила чай в термосе, отложила в баночку свежего варенья, сложила одеяла, полотенца, книжки, темные очки, купальники, крем от загара, сумку-косметичку.

Я заехал на рынок и купил у азербайджанцев красные шершавые персики, оранжевые абрикосы, желто-зеленый виноград без косточек, большой полосатый арбуз и черемшу – так назывались длинные, зеленые маринованные стебли.

Потом мы долго ехали по забитому машинами шоссе, пока не свернули на маленькую узкую дорогу, ведущую к реке вдоль небольших березовых рощ, между зарослей кустов, через поля, вниз, к обрывистому берегу, где уже стояли машины, были расстелены одеяла, и дымились мангалы.

– Надо найти место, где можно целоваться и болтать глупости, не обращая внимания на соседей, – сказал я и погнал машину напрямик через поле, заросшее васильками.

Место было отличное. От реки нас отделял небольшой песчаный обрыв, вокруг во влажной низинке росла лебеда и еще какая-то высокая трава. На самом краю обрыва трава была низкая и мягкая. Мы положили на нее одеяло, легли и стали смотреть в небо. Ветер трепал ее волосы, и они щекотали мне лицо.

– Надо было заехать в какой-нибудь монастырь или музей, чтобы культурно обогатиться, – вдруг сказал я.

– Не надо, – ответила она, – не надо обогащаться. Давай лучше запомним эти минуты. Посмотри, какая красивая река!

Около нас была небольшая тихая заводь, где на темной поверхности плавали большие зеленые листья и белели цветы кувшинок с желтыми сердцевинками. На другой стороне реки ехал трактор с прицепом. В прицепе сидели молодые бабенки, которые прокричали нам, чтобы мы не теряли время.

– И в самом деле, – сказала она. – Пора подкрепиться перед купанием.

…Мы уезжали уже вечером, когда солнце начало касаться верхушек далеких деревьев, а над нашими головами запищали голодные комары.