Однако, по юлианскому законодательству, дела об измене перешли в юрисдикцию общественного суда. Теперь это было государственным делом, и обычным наказанием для обоих любовников стала ссылка. Оскорбленный муж, который теперь имел право оставить за собой только пятую часть жениного приданного, в случае если у них не было детей, обязан был сначала развестись со своей женой при свидетелях. После этого ему давалось шестьдесят дней для предъявления ей обвинения в измене. Если после развода он не подавал иска в суд, то это мог сделать любой человек старше двадцати пяти лет. Если муж не желал разводиться с изменившей ему женой, то подать на нее иск в суд он не мог. Тогда люди, добровольно возложившие на себя обязанность следить за сохранением нравственности, имели право подать иск уже на него самого и попытаться доказать, что, застав ее за прелюбодеянием, он никак на это не отреагировал или получил доход от ее неверности. (Более чем сто лет спустя, при императоре Траяне, дело младшего офицера армии, который любил свою жену и не захотел разводиться с ней, хотя она и изменила ему с центурионом, рассматривал кабинет министров. И кабинет постановил развести его.)

Если измена была доказана, то жену и ее любовника ссылали пожизненно на разные острова; женщина теряла треть своего имущества, а мужчина – половину своего и половину ее приданого, помимо того, что оставалось мужу, если у них были дети. Она уже больше не могла выйти замуж за римлянина, рожденного свободным.

Адюльтером теперь стали называть связь мужчины с замужней женщиной; если обидчик был женат, он мог не опасаться гнева жены, поскольку закон не позволял ей подавать на него в суд, сколько бы он ей ни изменял. При различных извращениях, которые впервые были определены в законодательстве как stuprum, иск к мужчине мог подать любой другой мужчина, который захочет это сделать. Эти преступления включали в себя: связь мужчины со свободной незамужней девушкой (если она не была зарегистрирована как проститутка или признана наложницей)[9] или с вдовой. В этот разряд входил и мужской гомосексуализм.

Современные историки всячески восхваляют Августа за введение законов против адюльтера. «Этот lex Julia de adulteriis coercendis стал выдающимся законом; он заложил основу римского законодательства, касающегося проблем брака. Он поставил институт семьи под защиту общества, что означало развитие концепции истинных функций государства, и, подвергнув осуждению практики того времени, когда мужчины и женщины стали искать для себя удовольствий вне семьи, открыл дорогу к возвращению к старому представлению о семье как о союзе liberorum quaerundorum caussa – то есть для рождения и воспитания детей».

Следует, однако, отметить, что принятие этого закона породило сутяжничество (причем многие дела были открыто фальшивыми), а также, вне всякого сомнения, многочисленные случаи шантажа. Улучшилась ли общественная мораль? Весьма сомнительно. Людей нельзя сделать нравственными и честными простым постановлением парламента.

Вводя этот закон, Август заявил, что выполняет функцию, переданную ему римским сенатом, и, безо всякого сомнения, эпигоны Катона Младшего выразили ему свое одобрение. Однако большинство сенаторов не скрывало недовольства. Тогда Август решил преподать им урок римской истории и подверг их терпение нелегкому испытанию, заставив выслушать чтение речи «О повышении рождаемости», которая была произнесена более ста лет назад, в 131 году до н. э., одним из блюстителей нравов. Речь содержала следующие утешительные сентенции: «Если бы было возможно жить без жен, господа, то все мы избавились бы от этого наказания. Но природа так уж устроила, что, хотя жить с ними и нелегко, без них жить совершенно невозможно, поэтому мы должны заботиться о нашем постоянном благополучии, а не о сиюминутных удовольствиях».