Но есть и другая сторона вопроса. Мы совершенно не представляем себе, что же такое любовь на самом деле.

Любовь в нынешнем представлении (бытовом, художественном, мифологическом) – это нечто, что должно «нежданно нагрянуть», расцветить мир в волшебные цвета, заставить забыть о происходящем и потерять интерес к тому, чем до пришествия любви была наполнена жизнь человека. Любовь при таком понимании действительно превращается в форму бреда, жадно требуемого психического расстройства – временного умопомешательства. «Предчувствие» такой любви можно сравнить только с жадным ожиданием приема наркотика, позволяющего отрешиться от обыденности и серости повседневной жизни. Это не та любовь, которая даст силы для преобразования мира, сотворения семьи и воспитания детей. В современном потребительском мире и любовь стала предметом потребления. Проблема нашей сегодняшней жизни в том, что мы забыли о СОЗИДАЮЩЕЙ СИЛЕ ЛЮБВИ. Да, забыли, потому что привыкли смотреть на рождение и смерть любви как на «стихийное явления Природы», повлиять на которые мы не в силах.

Не надо думать, что не может быть другого отношения к любви.

Чтобы найти другой, более реальный взгляд на любовь, совсем не обязательно обращаться к малопонятным обычному человеку вершинам философской мысли или зарываться в глубь веков в поисках «мудрости предков». Есть и другие пути.

Я, например, самый наглядный пример другой «модели любви» увидел в поведении 16-летней девочки-узбечки. На моих глазах три русские тетки пенсионного возраста доставали девочку вопросами о том, как же она будет выходить замуж. Девочка спокойно им отвечала: «Посватают – и выйду замуж».

– А как же любовь?! – ужаснулись наши тетки.

– А любовь БУДЕТ! – совершенно спокойно и абсолютно уверенно ответила девочка.

Парадокс: ни одна из этих «свободолюбивых русских женщин» не замужем (одна – в разводе, другая – вдова, третья – никогда не была замужем), на троих – всего один рожденный ребенок. Но они безусловно убеждены, что их «женская позиция» правильнее и «справедливее» отношения к жизни этой простой девочки, которая хочет выйти замуж и рожать детей.

А юная девушка, совершенно спокойно собирающаяся выйти замуж по законам шариата, была УВЕРЕННА в том, что у нее с мужем, которого она увидит до свадьбы, может быть, только раз (а может – и ни разу), ОБЯЗАТЕЛЬНО будет любовь в семье. Девочка НЕ ЖДЕТ этой любви – ОНА СОБИРАЕТСЯ ЕЕ СТРОИТЬ. И у нее, видимо, есть перед глазами ОПЫТ такого успешного строительства – опыт ее матери, ее сестер, ее подруг. И дело не в шариате, а в ОТНОШЕНИИ К ЛЮБВИ: для узбечки это было не «нахлынувшее чувство», не нечто «вдруг приключившееся», а ЗАКОНОМЕРНЫЙ РЕЗУЛЬТАТ ее собственных усилий. И ее не пугала необходимость такой работы. Она не собиралась разводиться из-за того, что «страсть ушла» – как сейчас разводятся в «цивилизованном мире».

Точно так же она была готова к тому, что может оказаться не единственной женой у мужа. Это, по ее мнению, совершенно не мешало ни ее любви к мужу, ни любви мужа к ней.

Не так уж много «насилия» в «азиатском» и «кавказском» подходе к замужеству. Не надо думать, что такое отношение к выбору супруга – исключительный признак непознаваемого Востока (хоть Ближнего, хоть Дальнего). Еще 3–4 поколения назад (секунду по меркам истории!) такая же «модель брачных отношений» присутствовала у дворян (как российских, так и европейских), в русских селах, казачьих станицах, еврейских семьях (не только у иудеев, но и у «выкрестов»). Традиция разрушилась – разрушилась семья. Этносы, в которых семья разрушена, – вымирают. И это грустный факт нашего бытия – Россия действительно вымирает.