Вдруг её окатило горячей волной. Кто-то нежно дотронулся до плеча. Вздрогнув от прикосновения, она оглянулась и увидела Илью. Он стоял рядом и казался радостным и слегка растерянным:

– Девочка моя, где же ты была? Я не знал, что и думать.

Настя растерялась и растаяла от его откровенности.

– Я была с мамой. Она болела.

– Надеюсь, сейчас ей лучше? – лаская её взглядом, поинтересовался Илья.

– Да, спасибо.

– Очень рад. Как дела? Я испугался, что ты убежала из этого города.

– Почему убежала? – смущённо опустились её ресницы.

– Показалось, что ты избегаешь встреч со мной всеми возможными путями.

«Он меня хочет раскрутить на признание, – подумала Настя. – Нет, нужно держаться.

– Тебе показалось.

Голубые глаза нежно скользнули по её лицу:

– Могу я сесть рядом?

– Да, пожалуйста.

В его взгляде была такая мощная сила, такое колдовское излучение, что знакомый трепет, указывающий на то, что нет дороги назад, охватил всё её тело. Больше она себе не принадлежала.

– Что это за гоголь-моголь в твоём стакане?

– Веду здоровый образ жизни: пью водку со свежевыжатым апельсиновым соком, – шутливо прозвучал ответ.

– Значит, ещё один освежающий коктейль только удвоит твоё здоровье, – отозвался Илья, подзывая официантку.

Разговор потёк легко и непринуждённо. Илья проявлял живой интерес к её мыслям. От него исходили волны, проникающие в самую глубину, и малейшее прикосновение волновало её с такой силой, словно кто-то пропускал электрический заряд через все тело.

Тем временем бар продолжал заполняться джентльменами весьма перспективного вида. И между ними возникло напряжение. Скорее всего, Илья начал нервничать, усмотрев в себе помеху её ремеслу. Чтобы избежать душевного смятения, нужно было уходить из этого заведения.

– Илья, давай продолжим вечер в каком-нибудь другом месте.

Он обвёл взглядом бар и понимающе согласился. Напряжение исчезло, едва они вышли на улицу. Она позволила себя обнять и, ощущая полную гармонию, охотно согласилась пить коньяку у Ильи дома.

Дальше всё было сплошным созвучием, слиянием тел и душ. Приятная истома разлилась по всему телу. Ласки уносили куда-то далеко и высоко, и всё это сопровождалось яркими оттенками радуги. Казалось, что Илья сделался частью её самой. Сердце переполнялось невыразимой нежностью, терялось ощущение места и времени.

Долгожданное освобождение не наступило. Лишь охватило чувство единения, родства душ и неодолимая потребность в близости.

Сквозь прозрачные шторы лился ласковый утренний свет. В полуоткрытое окно входила прохлада. Илья спал сном младенца с улыбкой на губах. Было невозможно отвести от него взгляд. Загорелое, хорошо сложенное тело, светлые волосы и длинные ресницы под дугой ровных красивых бровей.

Настя думала о том, что поэтесса Марина Цветаева испытывала схожее чувство, когда написала эти строки:

Илья открыл глаза.

– Хорошо, правда? – и его взгляд наполнился ласковым спокойствием, всё существо излучало умиротворённость, которая моментально заполнила маленькую спальню.

Настя согласно качала головой:

– И так тихо, как будто время остановилось.

Илья обнял её, и они молчали какое-то время, не решаясь нарушить состояние благодати, которым их одарили высшие силы. На стенах спальни бродили солнечные блики. Илья сказал, что эти отблески возвращают его в детство. В детство, где горизонт не был омрачён ни единой тучкой, где всегда светило солнце.

– Чем была богата юность? – спросила Настя.

– Юность принесла прохладу.

Уклончивый ответ послужил знаком воздержаться от дальнейших расспросов.