Возвращаясь в отель, мы купили домашнего вина у семьи армян, которая торговала им в ларьке рядом с пляжем. Темноволосый мальчик с хитрым прищуром и смуглой, словно канифоль, кожей протянул мне полуторалитровую пластиковую бутылку и сказал, что их вино любит всё побережье. Даже мусульмане покупают их вино и шашлык из свинины. Я возразил, что мусульманам нельзя есть свинину, но маленький армянин махнул рукой и сказал: «Когда мусульмане мне так говорят, я им отвечаю, что сейчас, в жару, Аллах спит, поэтому они тоже могут немного расслабиться». Он сказал это таким серьёзным и деловитым тоном, что я не сразу понял – шутит он со мной, играя в циничного торговца, или действительно является таковым. Со временем, когда я получше присмотрелся к этому тинэйджеру, то сделал вывод, что он умеет быть разным и точно улавливает желания своих клиентов.

Пока Карина принимала душ, я примостился на подоконнике со стаканом домашнего вина и трубкой, побывавшей во многих ртах. Я медленно затягивался, делал небольшие глотки и созерцал зелёную панораму за окном. Я представлял, что когда-то разбогатею, куплю себе просторный дом с видом на море, обзаведусь гаремом из трёх-четырёх прелестниц и буду писать философские книги, вдохновляемый любовью своих жён, пением птиц и шумом морской воды. Мне казалось в том момент, что весь мир помогает мне реализовать мечту – создать нечто великое, нечто меняющее само представление о любви и жизни…

Игра на исполнение желаний быстро затянула нас в свой фривольный поток. Бутылка из-под шампанского крутилась без устали, а задания становились всё более изощрёнными. Особенно смелыми были в своих запросах девушки, раскрепощённые алкоголем, забывшие на время привычные роли скромниц и хранительниц домашнего очага. Одному из моих приятелей было дано задание раздеться до трусов и станцевать мужской стриптиз. Парень сначала сопротивлялся, но под давлением всей компании нехотя скинул с себя одежду и начал двигаться, как пьяный агроном на деревенской дискотеке. Одни его подбадривали, другие громко смеялись над ним, довольные тем, что сумели сохранить статус-кво. Возбуждённый приятель потанцевал минут десять, а затем молча ушёл курить на балкон, не надев даже футболки. Чувствовалось, что его твёрдое мужское существо было глубоко уязвлено и требовало морального восстановления. Он провёл на заснеженном балконе более сорока минут, пока женские уговоры и мужская сила не затолкали его обратно.

Постепенно я захмелел и стал упускать из виду кучу деталей. Моё тело с подселённым в него демоном алкоголя действовало почти на автомате и ни с кем не считалось. Когда все начали искать место для сна, я беспардонно обвинил хозяина дачи в том, что он забрал себе лучший диван. Мой напор был так силён, что хозяин только махнул рукой и перебрался с матрацем на кухню, куда за ним последовали все истинные полуночники. Карина разозлилась на моё поведение и куда-то убежала с дачи. Я остался лежать один, как король-победитель, растерявший в тяжёлых боях всю свою армию. Однако и сон ускользнул от меня. Через час я уже был на ногах и поплёлся на кухню, где продолжался праздник молодости и бунтарства. Хозяин дачи, расположившийся среди кучки поклонников, посмотрел на меня стеклянными от вина и усталости глазами. Я увидел кровь на его пальцах и струнах гитары. Было ясно, что он старается из последних сил. Я сел на пол по примеру других и уткнулся головой в колени, то выпадая из реальности, то вновь в неё возвращаясь. Хотелось напиться воды из родника и принять душ.

Сквозь звуки гитары я пытался услышать себя, который не понимал, что делает среди этих пьяных людей, что все они хотят от него. Хозяин дачи продолжал играть, страшно фальшивя, но этого уже никто не замечал. Моя голова кружилась, к горлу подступала рвота, и тут я вспомнил о Карине. Сознание тотчас же вернулось ко мне. Я поднялся на дрожащих ногах, накинул куртку и отправился искать мою обиженную пассию в заснеженном посёлке…