Василиса фыркнула и из вредности толкнула массивное стекло двери, чтобы широко улыбнуться девушке за стойкой.

– Что бы вы хотели? – с воодушевлением прощебетала та, по достоинству оценив открывшиеся горизонты. Неухоженная молодая девушка с деньгами – да за такое передерутся все точки в торговом центре. И ничего не ёкнуло, веля в панике убегать прочь.

Василиса остановила взгляд на длинных ногтях девушки и мило спросила, показывая на маникюр пальцем:

– Я хочу нечто похожее. Можно? И лицо тоже. И волосы, возможно…

Девушка улыбнулась ещё лучезарнее и провела клиентку к свободному столику, одновременно очень ловко предложив Ивану подождать с журналами на диване. Тот выглядел обеспокоенным и делал знаки уйти, но потом вдруг плюнул и с затаённой усмешкой уселся у входа.

Маникюрша похвалила шикарную чёрную гриву Василисы, но на руки посмотрела с трагической миной и уверенно схватилась за пилочку. Через тридцать секунд она раздосадованно заморгала, а ещё через полминуты уставилась на новую клиентку с настоящим ужасом. Чуть заострённые ногти упрямо сохраняли форму и длину, как она ни старалась. Василиса удивлённо подняла бровь и очень тихо уточнила:

– В чём дело? Разве так не должно быть? – за всю Василисину жизнь в цепях ногти у неё не только не ломались, но и не отрастали, естественно меняясь… лишь в определённых ситуациях.

– Н-нет… – выдохнула маникюрша и на всяких случай перекрестилась, а Иван встал, деловито подхватил Василису и вывел наружу, вежливо бросив, что они, дескать, передумали.

– Что со мной не так? – зашипела Василиса.

– Смешно, – ухмыльнулся мужчина, – ты же сама знаешь ответ.

– То есть я не могу даже украсить себя, как нормальная женщина? – почему-то именно эта потеря показалась сейчас невосполнимой.

– Тебе оно и не нужно, – честно ответил Иван, – ты уже красивая.

– Спасибо, – она озабоченно нахмурилась, – но тогда скажи вот что, почему та рыжая испугалась безо всяких отрастающих ногтей? И подставила шею! Я уж подумала, что не удержусь и накинусь…

– Полагаю, в её генах были волчицы, – он невозмутимо шагал к лифту, – и она не так слепа, как остальные.

– А ты? У тебя тоже? Поэтому ты меня не боишься?

Иван скупо кивнул, не сбавляя шаг.

– Да. Поэтому.

Обратно ехали в напряжённом молчании. Что-то сломалось между ними, исчезла волшебная атмосфера доверия и приязни. Василиса даже села назад и упрямо уставилась в окно, избегая смотреть на помрачневшего водителя и гадая – почему Иван так резко превратился в вежливую до противности дубину. Хотелось пнуть, накричать, как-то вывести его из этого замороженного состояния, но Иван ни на что не реагировал, давая односложные и почти бесполезные реплики на любой вопрос.

Это задевало больше, чем полагалось волноваться из-за телохранителя, ну а как иначе, если у неё в столице пока нет других друзей? И тот вон какой, чёртов предатель! Обещал всё-всё рассказать – ладно, обещал хоть что-нибудь рассказать, а сам сидит сычом и крутит баранку.

Василиса готова была биться об заклад, что причина отчуждения кроется в компании молодых людей, встреченных на подземной парковке. Спортивные, одинаково черноволосые и черноглазые, они бойко и очень подвижно разговаривали на одном из кавказских языков – отлично знакомом, ведь ей полагалось распознавать любую речь, с которой может столкнуться хозяин – и перетекали поперёк очереди выезжающих машин нагло и в тоже время удивительно синхронно, как стайка юных хищников на границе леса, полного соблазнительной и вполне беззащитной живности.

Василиса рефлекторно прислушалась, ловя шанс попрактиковаться в естественной языковой среде: «Сам посмотри… это он… тот самый – дальше шло слово, которое она бы перевела как «охотник за мёртвыми черепами» – Иван… волчица разгуливает без поводка… волчица, волчица… Иван… хозяин не знает…»