– Хорошо, – кивнул Коля.

– Слушай, опер, – Ева заторопилась, – запиши слово в слово, что скажет Коля, потом сунь эту бумажку в укромное место и никому, кроме Николаева, не показывай. Есть такая веселая компания китайцев, она переправляет своих через нашу страну в Европу. Коля делает паспорта и прячет неожиданно умерших, но вообще он ничего себе, понял? Что тебе приказал Николаев?

– На телефоне сидеть.

– Сиди. Только поаккуратней, не сломай аппарат.

Ева рванула со стоянки, веером рассекая на асфальте дождь. Держа руль одной рукой, она открыла бардачок и достала небольшой узкий нож. Несколько раз опробовала, как вылетает лезвие при резком движении ладони сверху вниз. Запрятала его в специальный длинный кармашек в рукаве у самого манжета. На светофоре подумала несколько секунд и решила надеть бронежилет. Когда она судорожно стягивала через голову рубашку, в окно машины постучали. Интеллигентный очкарик прикрывал голову от дождя кожаной папкой. Ева опустила стекло, очкарик уставился на ее нижнюю весьма откровенную маечку с кружевами.

– По… жалуйста, подвезите во Внуково, понимаете, вопрос жизни и смерти…

– В аэропорт не могу, а до Кольца подброшу, – Ева рванула с места, не заботясь о том, закрыл ли он дверцу, очкарик завалился на заднем сиденье.

– Подай мне жилет.

– Простите, – он беспомощно смотрел на нее запотевшими стеклами.

– Рядом с тобой лежит бронежилет, дай его мне.

– А, простите, минуточку… Пожалуйста.

– Отлично. Там еще кобура и патроны.

– Что, дело так серьезно?

– Ты же сам сказал, что-то о жизни и смерти.

Ева бросала машину из ряда в ряд, очкарик падал на заднем сиденье.

– Нет, вы поняли меня буквально, понимаете? Она меня не простит, если я ее не встречу.

– Выметайся сейчас, пока красный свет, и больше не шути с такими словами.

– С радостью, спасибо вам!..

Он действительно вылетел из машины гораздо быстрее, чем садился, и с большой радостью.

Ева затормозила с визгом. За поворотом было кафе «Рябинушка». Ева увидела несколько милицейских машин с мигалками и поняла, что есть проблемы.

Николаев сидел у одной из машин и грыз ноготь на большом пальце. Большое окно кафе было разбито. Сквозняк вытаскивал наружу занавеску и мочил ее под дождем. На улице у кафе стояли два пластмассовых столика со стульями. На столах остались высокие стаканы с трубочками и бумажные тарелки.

– Ты что тут собрал столько народу и мокнешь под дождем? – Ева тоже пригнулась, стараясь не поднимать голову над машиной. – Что, хреново?

– Кот заложника взял, теперь машину требует. Влепят мне строгача. На задержание пошел в людном месте… Да ни души не было в этом людном месте! Дождь льет, зараза. Только этот пьяный в стельку, командировочный небось… И Кот. Я к нему подошел уже совсем близко, он за столиком сидел, вон там, под зонтом. А тут как на грех вылетели две кукушки, – Николаев махнул рукой в сторону милицейских мигалок. – Вот придурки, пепси-колу примчались пить… Ну, Кот, конечно, давай по ним палить, эти – по нему. Он забежал в кафе, а там в недобрую годину кто-то дождь пережидал.

С мокрых волос Николаева стекали на лицо прозрачные струйки.

– Ты на машине? – Он смотрел на нее, щурясь, сгоняя воду с ресниц.

– Что-нибудь придумаем…

Ева, пригнувшись, перебежала к милицейской машине. Два гаишника курили на переднем сиденье.

– Ну-ка, мальчики, подайте малым ходом назад, прикройте меня до поворота.

– Еще и баба тут, – один из милиционеров покачал головой, но машину завел. – Это что за задержание такое, нигде по сводкам нет? Слава богу, дождь льет, а как хорошая погода, тут бы уже полгорода собралось смотреть представление! Оцепление делают сначала, оцепление!